Космический Гольфстрим

— Вероятность здесь не намного выше нуля, — не сдавался физик. — А вот поиски в «поясе жизни», как выразился Лойо Майо, открывают заманчивую перспективу. Высадившись на одной из планет, — а они здесь, бесспорно, явление не редкое, — мы тем самым утвердим и закрепим дальнейшие границы земной ноосферы[9]». Разве это не великая цель?

— Не вижу никакого величия в том, чтобы отмежеваться от всего человечества, — сказал Нескуба. — Наше существование потеряет смысл.

Некоторое время все молчали. Реплика капитана заставила многих призадуматься.

— По-моему, — сказал психолог Илвала, — направление к ядру перспективно. Увеличивается вероятность попадания, а самое главное — появляется ориентир, цель, к которой надо стремиться. Имею в виду то, о чем напомнил капитан, — нашу Вселенную, родную Землю…

Нескуба слушал Илвалу, и настроение его улучшалось. Может быть, все-таки удастся переубедить упрямые головы!

Вслед за Илвалой поддержал капитана Павзевей. Но вот астрофизик Хоупман… Он заявил, что поиски обратного туннеля дело совершенно безнадежное, и от них необходимо отказаться с самого начала, чтобы впоследствии не испытать многих неудач и разочарований.

— Вы зовете нас в призрачный мир иллюзий, но тот, кто не опирается на реальность, неминуемо обречен на поражение.

«Вот тебе и Хоупман, — с обидой подумал капитан, такой маленький, хилый человечек, а разговорился — Цицерон!»

— Тут капитан и психолог очень красноречиво высказывались о «родной Земле». И действительно, кто из нас не хотел бы вернуться домой — под шатер голубого неба, в сферу привычного тяготения? Кто не хотел бы воссоединиться с человечеством, которое за время нашего отсутствия безусловно поднялось уже на новую ступень? Но посмотрим правде в глаза. Где наша Вселенная? Где Земля? Есть у нас хоть малейший шанс вернуться? Хотя бы один из миллиона или даже миллиарда? Можно с уверенностью сказать: нет, нет, нет. Мы навсегда потеряли Землю, от нее отделяют нас океаны Времени.

«Говори, говори, бескрылый человек! — хмурился Нескуба. Какая же это жизнь без великой цели?»

— Да еще и неизвестно, каковы свойства данного пространства, — продолжал Хоупман, — как оно себя поведет. Так не лучше ли все усилия направить на поиски планеты, на которой можно осесть?

— Логично! — воскликнул Алк. — Если подходящий грунт… Я в широком смысле…

«Не хватало еще и этого ботаника, — раздраженно подумал Нескуба. — Хоупман — голова. А у тебя-то какой же «широкий смысл»?»

Нескубе было неприятно слушать Алка, он ощущал антипатию к этому человеку. «Неужели ревность? — удивляясь самому себе, думал он. — Этого еще не хватало!»

Судьбу дискуссии решили женщины, которые, впрочем, многое в жизни решают… И решили не в пользу позиции капитана Нескубы. Даже Эола высказалась за то, чтобы прибежище было найдено не где-то далеко, а здесь, в этом неведомом космосе.

— Хочется простора, ветра, запаха травы! — Эола даже руками взмахнула, как птица, даже рассмеялась так, как будто жила на Земле. — А в погоне за неосуществимым так мы и останемся на всю жизнь в этой металлической бочке!

И столько было в ее словах искренней жажды жизни, и сама она светилась таким внутренним светом, что даже Нескуба на мгновенье заколебался: а что, если и в самом деле оставить мечту о Земле? Укорениться здесь, на месте, и положить основу новой цивилизации? Но нет, он все-таки не мог примириться с этим. На душе было горько, а инопланетяне казались ему отступниками. Однако ничего не поделаешь, раз уж они взяли верх…

— Ну что ж, — вздохнул он, закрывая совещание. — Пусть будет так, как хочет большинство.

И «Викинг» начал углубляться в «пояс жизни».

Шли долгие, тяжелые годы, на протяжении которых экипаж «Викинга» познал многие трудности и лишения, когда нервное и физическое истощение даже у самых-самых выносливых вызывало апатию. Окружающее пространство представлялось безбрежной пустыней, в глубинах которой едва лишь заметны были светлые точки. Жизнь на корабле стала такой однообразной, что иногда казалось: время остановилось. Естественно, делались попытки расшевелить, чем-то заинтересовать людей — игры, викторины, спектакли и прочее, но ничто не могло всколыхнуть мутной воды равнодушия. Даже шахматы… Не унывали только ученые и среди них Алк, который в своей оранжерее неутомимо проводил селекционные исследования. Только открытие, может быть, даже потрясение могло взбодрить экипаж, воодушевить. И такое открытие было сделано. На 6-м году нового летосчисления недреманные стражи космоса — астрономы — зафиксировали планетную систему, которая до этого момента была скрыта от глаз тучей космической пыли.

Весть об этом, словно электрический разряд, мгновенно пронеслась по всему кораблю.

— Планеты?!

— Неужели это правда?

— Пристань!

— Наконец!

Люди словно очнулись от долгого сна: возгласы, смех, шутки, всех опьянила эйфория.