Космический госпиталь (сборник)

Значит, «это» все же существовало. После неудачной попытки с бластером «оно» решило убить его другим способом — легко и просто: открыть двойные стальные двери станции. Стоит воздуху лишь на мгновение попасть внутрь один короткий взрыв, и все более легкие предметы, находящиеся внутри станции, разлетятся в пыль. И Ферна должна была постичь та же участь лежать там, на желтом песке, съежившись, как осенний лист, без мыслей и чувств, потому что боль будет мгновенной и он потеряет сознание прежде, чем задохнется.

Его спасло лишь чувство опасности, безошибочная интуиция, которой обладают все опытные пилоты космических кораблей. И предусмотрительность конструкторов станции. Две двери не могли открыться одновременно, даже если бы автоматам была дана такая команда: рычаги, раздвигающие одни двери, закрывали другие. Поэтому Первый и вызвал автомат, чтобы сломать страховочные механизмы. Первый был умен, но не настолько, чтобы взвесить все последствия. А кроме того, он получил распоряжение.

— Биоавтомат Первый! — позвал Ферн. — Кто дал тебе указание открыть двойные двери люка?

— Вы и человек Гелиан.

— Ты неисправен, — убежденно заявил Ферн. — Я не давал такого приказа, а Гелиана здесь вообще нет. Ты знаешь, что это могло бы убить меня… что это наверняка бы убило меня?

— Нет, — признался Первый. — У меня нет таких данных. Желаете, я повторю распоряжение, которое получил?

— Да, слушаю.

Раздался голос, и Ферн чуть не вскрикнул от неожиданности — это был его собственный голос. Всего несколько слов, а затем голос Гелиана, который закончил фразу. Словно кто-то придумал такую игру: подбирал фразы, переставлял слова, произнесенные ими обоими, чтобы составить нелепый приказ.

Да, кто-то действительно подбирал слова, преследуя свою страшную цель. «Это» действовало с дьявольской расчетливостью и упорством, как убийца, притаившийся в засаде. Что же еще он способен придумать?

Ферн поборол возбуждение, словно тяжкой глыбой придавившее ему грудь, отошел от стола и снова сел у стереоэкрана. Пожалуй, настало время просить помощи с Базы, ведь дальше так продолжаться не может. При таких обстоятельствах они не посмеют отказать ему в помощи!

Ну конечно, они ему не откажут. Сначала подумают, что он, как и Гелиан, заболел и теперь хочет, чтобы кто-нибудь прилетел сюда, а тогда Ферн примется убеждать их, что на станции Медеи существует и действует нечто такое, чего нормальный разум не в состоянии воспринять и усвоить.

Ферн сидел и размышлял. Первоначальное чувство безнадежности и страха перед неизвестностью сменилось стыдом. Что ж, выходит, пятнадцать лет работы в астронавигации прошли даром; опасности, которые довелось ему встретить и которых он избежал достойным образом, тоже ничего не значат? Мало того, что он не нашел Гелиана, за которым его послали, так теперь еще сам собирается просить помощи. Через два-три дня сюда примчится какой-нибудь молокосос, а потом вся База долгие годы станет потешаться над тем, как Ферн испугался. А он действительно испугался. Нет такого человека, который бы совсем не знал страха. Бывают ситуации, когда страх самое естественное проявление человеческих чувств. Все дело лишь в том, как ведешь себя, когда тебе страшно.

И Ферн стал припоминать, когда он испытывал страх. В один из первых рейсов на трассе Аргус — Орион. Это был самый заурядный рейс, причем с грузовой ракетой. Ферн к тому времени уже обладал известным опытом астронавигатора — как раз таким, который доводит до беды. Рейс проходил нормально, Ферн готовился ко сну и отдавал последние распоряжения автоматам-навигаторам, когда почувствовал, что ракета слегка вибрирует. Вибрация в грузовой ракете — явление не из приятных, почти всегда это признак каких-то серьезных неполадок. Ферн подождал немного, в надежде, что все обойдется, но вибрация усилилась еще больше. Однако самое странное было, что ни один из приборов ее не регистрировал. А между тем явственно ощущалось, как дрожит весь корпус — приступами — и как каждый новый приступ становится все сильнее и грозит разорвать обшивку.

Ферн тогда испугался, но не потерял присутствия духа. Он не отклонился от курса, не запросил разрешения на вынужденную посадку. Ракета выдержала — дрожание постепенно сошло на нет. После, уже на Базе, Ферн заглянул к Териану, старому и опытному космическому врачу. Тот осмотрел его и установил какой-то сложный диагноз, нечто вроде "приступа невроза вестибулярного аппарата". Исключительно редкий случай. Вибрировала не ракета, а он сам.

Тогда Ферну было страшно, но он выдержал. А теперь он сам готов просить помощи, вместо того чтобы помочь Гелиану!

Страх сменился стыдом, стыд — злостью, чистой, без всякой примеси. «Этому» его не одолеть. Не такое уж оно умное и опытное.

— Выйди! Покажись! Ты… — он не находил слов и захлебывался от ненависти к неизвестному, который два раза пытался убить его. Затем он опомнился. Разумеется, никто не показался, чего и следовало ожидать.