Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция

— Странный набор талантов, — сказал он. — Не могли бы вы уточнить, доктор, зачем мы все вам понадобились?

Конвей покачал головой.

— Мне пока не хотелось бы говорить об этом.

— Хорошо, мы придем. — О’Мара явно заставлял себя быть вежливым. — И я прошу прощения, что не так истолковал ваше невнятное бормотание, когда не мог разобрать более одного слова из каждых трех. Идите, доктор, и выспитесь, прежде чем я снова наброшусь на вас.

Только тут Конвей понял, как устал. Кое-как доплелся до своей комнаты, и его походка напоминала стариковское шарканье, а вовсе не спешную, уверенную поступь старшего терапевта.

На следующее утро Конвей два часа провел возле своего пациента, прежде чем собрался консилиум, о котором он накануне просил О’Мару. Нового выяснить ему почти не удалось, он только лишний раз убедился, что ничего не сможет сделать без специалистов.

Первым появился доктор Приликла. О’Мара и Скемптон, главный инженер Госпиталя, пришли вместе. Последним появился доктор Маннон, задержавшийся в операционной ДБЛФ. Ворвавшись в палату, он притормозил, а затем медленно дважды обошел вокруг пациента.

— Похоже на баранку с маком, — сказал он.

Все поглядели на него.

— Увы, это не мак, — вздохнул Конвей. — Совсем не так просто и безвредно. — Он подкатил к пациенту рентгеновскую установку. — Парни из Лаборатории патологии считают, что это злокачественные образования. А сам пациент, если вы присмотритесь внимательней, не имеет ничего общего с баранкой. Физиология, характерная для ДБЛФ, — цилиндрическое тело со слабо выраженным скелетом и сильной мускулатурой. Ложное впечатление создается тем, что по одному ему известной причине он старается проглотить собственный хвост.

Маннон внимательно вгляделся в изображение на экране рентгеновской установки и, выпрямившись, развел руками.

— Типичный заколдованный круг, — произнес он и добавил:

— Поэтому-то вы и пригласили О’Мару? Подозреваете, что у пациента не все дома?

Конвей пропустил вопрос мимо ушей и продолжил:

— Поражение наиболее значительно там, где смыкаются рот и хвост пациента. В сущности, эти области настолько поражены, что трудно разглядеть границу между ними. Очевидно, опухоли весьма болезненны или по меньшей степени вызывают неодолимый зуд — вот почему он буквально вгрызается в свой собственный хвост. С другой стороны, такое положение тела может объясняться непроизвольным сокращением мышц, которое вызвано либо поражением, либо чем-то вроде эпилептической судороги…

— Второе мне кажется реальней, — вмешался Маннон. — Чтобы поражение успело перейти с хвоста на ротовую часть, или наоборот, нужно, чтобы челюсти были сомкнуты длительное время.

И на этот раз Конвей, казалось, не слышал замечания.

— На погибшем корабле существовала искусственная гравитация, — продолжал он, — но я установил, что условия жизни пациента близки к нашим. Жаберные щели по обе стороны головы, не затянутые еще опухолью, служат для дыхания. Отверстия меньшего размера, частично прикрытые мышечными выростами, служат ушами. Пациент может слышать и дышать, но не может есть. Надеюсь, вы согласны, что сначала следует освободить рот?

Маннон и О’Мара согласно кивнули. Приликла развел четырьмя манипуляторами, что означало примерно то же самое, а Скемптон глазел в потолок, размышляя, наверно, о том, не напрасно ли его пригласили. Однако именно к нему и обратился Конвей. Пока они с Манноном будут согласовывать ход операции, Приликле и главному инженеру придется взять на себя вопросы связи. В то время как Приликла будет изучать эмоциональную реакцию пациента, Скемптон с помощниками проведут ряд звуковых опытов. Как только будет установлен слуховой барьер пациента, следует модифицировать транслятор, и сам больной поможет врачам установить диагноз, а это упростит лечение.

— Здесь и так многовато народу, — деловито сказал Скемптон. — Я и один справлюсь. — Он подошел к интеркому, чтобы заказать необходимое оборудование. Конвей обернулся к О’Маре.

— Молчите, я хочу сам догадаться, — сказал старший психолог, прежде чем Конвей раскрыл рот. — Мне достанется самая легкая работа: как только мы найдем способ общения с пациентом, убедить его, что эти мясники — я имею в виду вас с доктором Маннон — не причинят ему вреда.

— Совершенно верно, — улыбнулся Конвей и поспешил переключить его внимание на пациента.

Конвею доводилось видеть злокачественные образования и на земных больных, и на инопланетных, а потому он понимал, что справиться с этим будет нелегко.

Словно плотная волокнистая древесная кора, поражение совершенно скрывало место соединения ротовой полости с хвостом. Ко всем трудностям кости челюсти не просматривались на рентгеновской установке, так как опухоль была почти непрозрачна для рентгеновских лучей. Под корой скрывались и глаза пациента, что также требовало особой осторожности при операции.

Указав на расплывчатый силуэт на экране, Маннон с чувством произнес: