Космический ключ

Но Боровик его не слушает. Да, да, дерево живет. Живет вопреки всему: сыпучим пескам, безводью, иссушающей жаре. Случайные путники любуются и бездумно радуются серебристой его листве. Впрочем, некоторые даже заинтересовываются им. Серебряные листья? Любопытно! Натуралисты аккуратно распрямляют листок на жестком ватмане. Ага, вот в чем дело: сероватая шерстка, покрывая лист, уменьшает испарение? Она отражает чересчур яркий свет? Все ясно! В очередном научном труде описывается новый вид. Описывается, как и положено: добросовестно и подробно. Листва, корневая система, семена, приспособленные к полету... Да, теперь все ясно, натуралисты равнодушно проходят мимо стройного дерева с гладкой темно-оранжевой корой. По-своему они правы: ведь в мире еще тысячи и тысячи неоткрытых, неописанных, неназванных растений и животных... Но вот один из них все же задерживается у дерева. Он не похож на солидного ученого: золотистая тюбетейка, две косички, большие зеленые «марсианские» глаза. Разве бывают солидные ученые с «марсианскими» глазами?.. Что же привлекло этого странного натуралиста? Быть может, грозди прекрасных, только-только распустившихся фиолетовых цветов? Вначале – да, но потом... Не зря обладательница золотистой тюбетейки была волжанкой. Она хорошо помнила чудовищный голод, поразивший в двадцать первом году Поволжье. И любуясь чудесным деревцем, думала о своем.

«Как странно, – сказала она однажды, – странно, что люди ушли отсюда. Здесь можно вырастить столько хлеба!..» Ее муж, молодой, увлеченный своим делом энтомолог, лишь снисходительно улыбнулся. «Вода, – кратко ответил он. – Будет вода – будет хлеб. Когда-нибудь это придет». «Когда-нибудь! – сердито воскликнула она. – Зачем же ждать? Разве в песках нет своей воды?» «Есть, – ответил муж. – Пески хорошо поглощают влагу и с трудом отдают ее. С большим трудом. Легче провести канал». Но упрямица не сдавалась: «Неправда, – возразила она. – Совсем не легче. Существует путь более близкий. И более верный. Надо только помочь им!» «Кому? – удивился энтомолог. Он был не очень-то догадлив, этот охотник за прямокрылыми. – Кому помочь?» «Помочь этим маленьким храбрецам, – и она ласково коснулась серебристой ветки. – Помочь, подтолкнуть, пришпорить...»

Профессор внезапно смолк.

– Что же сказала она еще? – нетерпеливо спросил Василий.

Владимир Степанович ответил не сразу.

– Ничего. Это были последние ее слова.

Смысл фразы не сразу дошел до Красикова. Последние? Почему последние?

– Она погибла? – вдруг догадался он. – Как же случилось это? Жажда?

– Пуля, – тихо ответил Боровик. – Подлая басмаческая пуля.

Они долго молчали. Красиков больше не задавал вопросов, он уже знал, кем являлась для Владимира Степановича женщина с «марсианскими» глазами.

Наконец профессор прервал молчание.

– «Помочь маленьким храбрецам», – медленно повторил он. – Много лет потом звучали во мне эти слова. Я не задумывался над их смыслом. Они для меня были... ну, как шелест серебристой листвы сюзена. Понимаешь, Вася? Тихий, приятный шелест, под который так хорошо и не грустить, и помечтать. Годы и годы прошли, прежде чем сумел оценить значение этой догадки.

– Но мне не совсем понятно, – признался Красиков. – Не подводя воды, оживить пустыню...

Владимир Степанович поудобнее расположился в тени бетонного кольца.

– Ага, не все понятно? – он помолчал. – Представим себе сооружение большого канала, одну из наших грандиозных строек. Тысячи могучих механизмов и тысячи, многие тысячи людей день и ночь трудятся на ней. Несколько лет напряженнейшей работы, многомиллионные затраты и вот – строительство завершено. Подводятся итоги – десятки, сотни тысяч гектаров вновь орошенных земель. Хлопковые поля, виноградники, обводненные пастбища... Площади, вроде, немалые. Но давай-ка переведем их в километры. Сто тысяч га, это будет?..

– Тысяча квадратных километров, – подсчитал Красиков.

– Правильно, тысяча, всего только тысяча. Иначе говоря – полоска в сто на десять километров! Нет, нет, мы не говорим сейчас об экономическом эффекте. Известно – более выгодных вложений труда и средств сегодня не существует. Здесь каждый орошенный гектар окупит себя сторицей, это бесспорно. Но попробуем сопоставить: несколько тысяч квадратных километров, освоенных ценою титанического труда, и огромные пустынные пространства. Капля в море! Когда-то наберемся мы силенок перечеркнуть все пустыни лентами каналов? К тому же, оросить их будет еще полдела. На сыпучий песок не высеешь хлопок. Сейчас проектировщики намечают трассы каналов по наиболее плодородным землям. И то далеко не все массивы в зоне орошения удается использовать под посевы. Так называемые обводненные пастбища – не что иное, как участки, непригодные для земледелия. Процент их и сегодня сравнительно велик. Что же будет, когда водные магистрали устремятся в самую глубину пустынь? Десятилетия минуют, прежде чем образуется там настоящий пахотный слой.

Красиков согласно кивает головой.