- Мы считаем, что Нэйт Лаконель кодировал Даудадзе во время их встречи на Зерхане одиннадцать стандартов тому назад.
- Судя по протоколу, Валера во время допроса задавал этот вопрос, - легко «переключился» Марк. Оглянулся… мы продолжали стоять в коридоре, - и полковник подтвердил….
- Конечно, подтвердил! – резво перебила я его. – Сколько требуется времени для создания новой структуры личности? – я посмотрела на Валанда торжествующе.
- Ты хочешь сказать… - нахмурился он, позволяя мимике смягчить выражение его лица.
- Именно! – воскликнула я. – У тебя есть информация по передвижениям жреца?
- В кабинете, - кивнул он.
- Тогда я за слотом, а ты наливай кофе! – «приказала» я уже на ходу.
В оперативный зал, где сидела команда, я буквально ворвалась. Довольно хмыкнула, глядя, как тут же напрягся Низморин – хватило нескольких минут, чтобы его опека воспринималась несколько иначе, сглотнула – стол к завтраку оказался уже накрыт, но останавливаться, чтобы перехватить кусочек, не стала. Все потом….
Выщелкнув из планшета слот и прихватив Степку – тот смотрел на меня укоризненно, вновь выскочила в коридор.
Дверь в кабинет Валанда была приглашающе открыта, чем я не преминула воспользоваться.
- Кофе – мой? – кивнув на стоявшую на его столе чашку, спросила я, подавая накопитель.
- Твой, - подтвердил Марк, поднимая вторую внешку. На первой, еще пустой, крутился символ обработки запроса. – Если ты права….
- Давай обойдемся без «если», - предложила я. – Сладкий? – уточнила, прежде чем сделать глоток.
- Что? – вскинулся он, повернувшись. – Да, - улыбнулся… легко, спокойно. – О твоих вкусах я не забыл.
«Не забыл?» - хотелось спросить мне, но я предпочла пока не заострять на этом внимание. Те дни на Зерхане он помнить не должен… был, но….
Эта проблема могла подождать своей очереди.
- Так… - протянула я, подходя ближе.
Информация на одном из экранов была структурирована в таблице, по горизонтали которой выкладывались месяца, а по вертикали – года. На втором – в виде последовательности дат.
Перехватив управление, задала единую форму и дала команду привести в соответствии со стандартной временно шкалой. Пока та отрабатывала, сделала еще один глоток.
-Ты не изменилась… - неожиданно произнес Валанд, развернувшись ко мне лицом.
Очень близко….
- Нарываешься на комплимент? – надеясь, что прозвучало естественно, усмехнулась я.
- Нет…
Не продолжил он сам, взгляд на мгновенье стал «стеклянным» - у самаринян был свой аналог командного:
- На входном код лиската Римана.
Прокомментировать высказывание я не успела. Над телепортационной площадкой вспыхнул контур защитного поля, но это я отметила машинально, уже рассматривая сведенные воедино сведения.
- Лиската….
Я оглянулась… Риман смотрел на меня….
- Лиската Риман… - повторила я за Валандом, как-то… неожиданно для себя поднеся чашку к губам.
Сделала глоток…. И ведь всего один взгляд бросила на внешку, а перед глазами продолжали «стоять» четкие линии разграфки, даты, названия и выделенные алым пересечки.
- Прошу меня простить…
Риман скинул плащ… движение было знакомо….
Они даже в этом оказались похожи….
Развернулась… выдохнула с облегчением:
– Вот оно!
- И опять Приам! – зло произнес рядом Марк.
- Тут важнее другое, - словно и не услышала я приглушенной ярости. – Выставка вооружений. В нашей делегации более двухсот человек, - поставив чашку с кофе, подняла я еще один файл, - и это только Штабные. А из правительства?! А техники, обслуга…. – Я сжала виски ладонями.
С одной стороны – результат, с другой….
- Госпожа майор, - окликнул меня Риман, заставив вспомнить о своем присутствии, - мы не могли бы….
Я обернулась, продолжая «видеть» информацию на экране….
Этот мир делал странным все, к чему прикасался. Так ждать встречи и… ловить себя на том, что здесь и сейчас он… лишний….
Глава 7
На стенах - штандарты двадцати восьми каниратов и полотнища с символами стихий – покровителей пяти женских Храмов кангората.
Грубая шероховатость каменного пола, подчеркнутая хрупкость рвущихся ввысь белоснежных колонн и, в противовес, выглядевший тяжелым довольно низкий потолок….
Ускользающая суть, запечатленная в образах….
Иногда они очень четко отражали то, что с трудом воспринималось в форме философских категорий. Тернии жизненного пути, устремленность души и верховенство разума, должное обуздать безрассудность и самонадеянность внутренних порывов.
Словесная шелуха, имевшая свою цену.
Каждый из тех, кто сейчас покидал зал конкора, точно знал, сколько жизней придется отдать за решение, которое он примет. И единственный вопрос, все еще остававшийся открытым, чьими они станут? Врагов, друзей или… тех, ближе кого нет, и уже никогда не будет….
- Сдает….
Голос Лаэрье Кримса, в котором отчетливо слышалось сожаление, словно сорвал пелену, вернув реальность, из которой Аршан на мгновение выпал, находясь где-то там… где был этот же зал, но пропитанный не обреченностью, как сейчас, а ошеломившими когда-то древностью и величием.