Космический маршал. В шаге от победы. Часть 2. Оборванные стропы

Сообщение на командном позволило чуть расслабиться. Раскладка по опере отводила на увертюру чуть больше трех минут. Как раз время, чтобы осмотреться.

Полуовал. В партере двенадцать рядов. Три прохода… Амфитеатр, еще шестнадцать рядов и четыре прохода. Бельэтаж, четыре уровня сверху…

Ложа, в которой расположились мы, находилась в бенуаре.

Два цвета: красный и золотой. Огромная люстра, похожая на льющийся дождь…

В приоткрывшуюся дверь проскользнул Кабарга. Мягко, пружинисто, напоминая вышедшего на охоту хищника, подошел ко мне:

— Госпожа подполковник, вас ждут.

Грони успел подняться первым:

— Я с вами!

Сочувственно посмотрела на Низморина, которому предстояло отдуваться за нас всех, и тоже встала.

— Осторожней, — Валера перехватил меня за руку. — При малейшей опасности…

— Я — помню, — кивнула я. Не отвела взгляда, когда он посмотрел жестко.

Я действительно помнила…

Коридор, в который мы вышли, был уже пуст. Но это если не считать акрекаторов, количество которых однозначно говорило о паранойе их руководства.

Впрочем, при таких обстоятельствах я бы еще и удвоила. Так, на всякий случай.

— Нам — туда, — указал Кабарга на практически слившуюся со стеной дверь.

Бывать за кулисами мне приходилось. И не только благодаря Люсии Горевски, с которой дружила мама. Были у меня дела…

Дверная панель ушла в сторону, пропуская нас внутрь. Еще один коридор. Мягкое освещение, ковер под ногами, таблички, голографические снимки шедших на сцене ОперА спектаклей… Судя по их количеству, культурная жизнь Самаринии была весьма разнообразной.

— Теперь — сюда, — сворачивая, вел за собой Сашка.

На командном светилась план-схема, позволяя понять, куда именно мы шли. Гримерки…

Еще один поворот, но к этому я была уже готова, несколько ступенек, ведущих наверх, галерея и двери, двери, двери… У невысоких перилл пустые каталки, на которых еще недавно висели костюмы, парики…

Театр — консервативен. Об этом рассказывала Люсия, когда я однажды удивилась, насколько устаревшие технологии использовали они для изменения внешности…

— Это для вашей же безопасности…

Дверь в одни их гримерок была открыта, рядом — трое арката и женщина-акрекатор.

— Я не нуждаюсь в защите! — женский голос звучал довольно убедительно.

— Мне бы вашу уверенность, — мягко улыбнулась я, заходя внутрь.

Женщина-акрекатор… Станнер пытался навязать охрану, но нарвался на сопротивление… Знакомая история.

— Позвольте представиться, — продолжая улыбаться, окинула я оперную диву восторженным взглядом. Той моя реакция пришлась по душе, хоть она и попыталась скрыть это за ставшей чуть плотнее сдержанностью, — старший аналитик особой группы Галактического Союза, Элизабет Мирайя. По совместительству — дочь близкой подруги вашей примы.

На моем имени Малика расслабилась, но не настолько, насколько мне бы хотелось.

— Господин Станнер, — повернулась я к Дану, — вы ведь не откажите мне в просьбе?

— Вам откажешь… — буркнул он… недовольно, подхватывая игру. — Но только пять минут!

— А нам больше и не потребуется, — довольно подмигнула я Малике. Оглянулась, произнеся холодно: — Господа…

Через пятнадцать секунд дверь закрылась, оставив нас вдвоем.

До выхода Дайли на сцену было минут двадцать, так что я позволила себе осмотреть помещение.

Еще одно проявление консерватизма… Стертая развешанными по стенам афишами грань времен. Шляпы, шляпки, веера, боа, парики, перчатки, лежавшие на спинках кресел, на диванах, на широком подоконнике. Одежда на стульях, на подставочках туфли, сапожки… На столике флакончики, баночки, футляры, коробочки…

И дух… Дух театра, в котором глубоко смешался запах пыли, грима, парфюма, пота, технической смазки…

— Вы ведь уже сдались? — я «ударила», когда она окончательно обмякла, не видя больше во мне угрозы.

— О чем вы?! — дернулась она, но… это не сцена — жизнь, ни один талант не поможет, когда не готов.

— О ком, — поправила я ее. Прошла мимо, «устало» села на единственный не заваленный стул. — О Матео.

— Откуда вы… — она не повернулась, продолжая стоять ко мне спиной.

— Это — неважно, — перебила я ее, — но знаю я много. И о клейме на вашей шее, которое так и не удалось свести, потому что оно вбито в ментальную матрицу. И об изнасиловании. И о том, как вы с родителями покинули Самаринию, начав новую жизнь на Окраинах. И о десятках девушек, сломанных, замученных им…

— Он… — она сглотнула, но продолжить не смогла.

Жестоко! Через несколько минут ей предстояло выйти на сцену и петь, сделав все, чтобы не помнить о моих словах…

Выбрав самый короткий путь я серьезно рисковала, но это был четко взвешенный риск.

— У вас нет оснований мне верить, — я поднялась, подошла к ней, встав настолько близко, насколько позволяло ее платье. — И не только мне, — продолжила, дождавшись, когда Малика поднимет на меня взгляд, — но это тот случай, когда других вариантов у вас уже нет.

— Люсия рассказывала о вас, — она смотрела на меня неожиданно твердо. — Говорила, что во всей Галактике таких упертых двое. Вы и ваш отец.

— Про отца, это она точно, — вскользь заметила я. — Я не отдам вас ему, — закончила жестко. — Мне все равно, что решите вы…