Космический пленэр

Валентин Лунёв думал немного о другом. Несколько месяцев назад он решил прогуляться по старым местам, а таких осталось мало. Гагаринск разрастался с поразительной скоростью. Незастроенная часть старой МКС считалась достопримечательностью, которую хотелось увидеть. Именно это место первой встречи Валентина со своей будущей женой осталось нетронутым цивилизацией. Отчасти Валентин, как архитектор Гагаринска, способствовал возникновению этого достопримечательного места на старой МКС. И вот что удивительно – заклинивший карабин до сих пор болтается на оставшемся кусочке прута как напоминание того, что в жизни человека есть главная ценность – ценность человеческой жизни. Кто его только ни пытался снять, но так ничего и не вышло. Можно было срезать прут или разрезать карабин, но ведь хотелось, чтобы он был целым, от этого он только ценнее, а карабин стойко не поддавался. Вот и остался висеть как память об их встрече. И чем дольше карабин не сдаётся, тем больше обрастает слухами и легендами!

– Прибыли! – электронным голосом сообщил автопилот.

Лунёв посмотрел на Гагаринск. Да, именно эту картину он представлял себе, и у него возникло яркое, острое желание написать ее.

Город Гагаринск застыл на фоне Земли, а справа за ним наблюдала Луна. Казалось, она любуется городом. Любуется так, как любовался городом Валентин. Большую часть Гагаринска спроектировал он, Лунёв, и ему было чем гордиться.

– Деда! – окликнула его внучка. – У тебя же есть такая картина. Ты уже этот пейзаж когда-то писал!

– Нет, внучка, – улыбнулся Валентин. – Каждый раз для нашего катера я задаю новые координаты. Я точно знаю, что с этой точки мы наш город ещё не писали.

– Мне кажется у тебя что-то похожее уже есть, – подёрнула плечами Мила.

– Вот именно, что похожие виды, но не такие! Запомни, внучка, даже если писать картины с одной и той же точки, они всё равно будут разные!

– Почему это? – удивилась девочка.

– Потому что одинаковых картин не бывает! Во-первых, каждый раз в разное время суток по-разному падает свет. Соответственно и отражён на картине он будет по-другому. Во-вторых, каждый раз разная насыщенность красок. В-третьих, художник может находить новые мелочи, а иногда и додумывать новые тонкости. В-четвёртых, у художника могут быть разные настроения, которые в свою очередь обязательно отражаются на картине. Есть и в-пятых, и в-шестых, и даже в-сотых, но я думаю тебе и четырёх пунктов будет достаточно.

– Хва-а-а-атит! – протянула Мила.

– А в твоей коллекции объёмной графики такой вид тоже есть? – хитро прищурившись спросил Валентин.

Девочка с умным видом посмотрела на великолепный Гагаринск и серьёзно сказала:

– Нет, деда, такого вида в моей коллекции нет! Будем писать?

– Будем! – согласился Лунёв.

Он нажал несколько кнопок на мониторе управления, из-под пола появился мольберт с уже закреплённым холстом, а Мила тем временем возилась со своим оборудованием. Она достала из квадратной коробки аппарат с объективом с одной стороны и экраном с другой. Аппарат был похож на древнюю кинокамеру, но выполнял другую функцию. Девочка направила объектив в сторону Гагаринска и посмотрела на экран. Удовлетворённо кивнула и нажала на кнопки, расположенные на подлокотнике кресла. Открылся очередной люк и появился штатив. Девочка умело установила на него своё оборудование. Ещё раз посмотрела на экран и включила механизм диорамной съёмки. Камера начала очень медленно двигаться слева направо. Мила убедилась, что аппарат работает в нужном для её целей режиме и оглянулась. Теперь можно посмотреть, что делает дед.

Валентин Лунёв любил писать картины маслом. Раньше, когда не было гравитационных стабилизаторов, писать маслом было сложно. Постоянно надо было гоняться в пространстве за тюбиками краски, кистями или за выдавленными каплями краски. Самое страшное, когда такая капля попадала на холст и могла испортить всю картину. Приходилось выкручиваться – добавлять новые элементы в картину или играться с цветовой гаммой.

Мила заглянула из-за спины деда на холст и воскликнула от удивления:

– Ну, деда, ты даёшь! Уже всё нарисовал!

– Написал, – поправил Валентин.

– Ну, да… ну, да… написал, – рассеяно согласилась она. – Но почему так быстро?!

– Долгое время упорных тренировок, – уклончиво ответил Лунёв.

– Деда, я тоже так хочу писать картины!

– Маслом? – уточнил Валентин.

– Ага, маслом! – кивнула Мила.

– Научу! – улыбнулся Валентин и сделал несколько мазков на холсте. – Вот и всё! Картина готова!

– Красивая! – одобрила внучка.