Космический психолог

Я знаю, что психические нарушения не контагиозны, – быстро продолжал Брейтвейт, – независимо от того, кто является источником этой «инфекции» – пациент Туннекис или доктор Сердаль. Однако Туннекис в этой истории – единственный объединяющий фактор, поскольку перемены в поведении отмечаются только у доктора Сердаля и персонала послеоперационной палаты. Как бы ни нелепо звучала моя идея, первым делом следует исключить мысль о психическом инфицировании. Может быть, потом мне удастся ухватиться за какую-нибудь менее дурацкую соломинку. – Лейтенант вдохнул поглубже и продолжал:

– У подобного поведения Сердаля может быть и совсем простое объяснение. Может быть, пациент Туннекис визуально напоминает кого-то или что-то, что в прошлом вызвало у Сердаля глубоко укоренившуюся фобию, а может быть, в процессе психотерапии пациент рассказал Сердалю что-то такое о себе, что спровоцировало эту резкую фобическую реакцию. Вот почему я хотел бы взглянуть на его психопрофиль.

О'Мара кивнул, нажал несколько клавиш на компьютерной клавиатуре и развернул монитор так, чтобы дисплей был виден им обоим.

– Двигайтесь поближе, лейтенант, – сказал он. – Чувствуйте себя как дома.

Не подавая виду, О'Мара изучал информацию на дисплее с таким же пристальным интересом, как и Брейтвейт. Посмотрев психопрофиль Сердаля, лейтенант вздохнул, откинулся на спинку стула и покачал головой. О'Мара снизошел до едва заметного сочувствия.

– Мне очень жаль, лейтенант, – сказал он, – но перед нами психопрофиль психически здорового, уравновешенного и начисто лишенного ксенофобических реакций существа.

Брейтвейт снова покачал головой – на сей раз упрямо.

– Но, сэр, сейчас психопрофиль Сердаля выглядит совсем не так. Вот почему мне хотелось бы, чтобы Приликла провел исследование эмоционального излучения всех, кто меня беспокоит, начиная с Сердаля и Туннекиса. Кроме того, мне хотелось бы подробно ознакомиться с тем, что за операция была проведена пациенту, и если процедура была такова, что могла вызвать нечто более серьезное, чем банальную послеоперационную депрессию, мне хотелось бы знать, почему мы не были об этом оповещены. Я выяснил, что операция была тонкая и что Торннастор и Конвей настояли на том, чтобы делали ее они сами. Я уверен: что-то всерьез не так, но что именно – пока не знаю. Двое наших лучших диагностов имеют обыкновение давать ответы на самые необычные вопросы. Может быть, они и теперь сумеют на них ответить, хотя бы для того, чтобы сказать мне, что я валяю дурака... – Он растерялся и на миг стал прежним, не уверенным в себе Брейтвейтом. – ...что вполне вероятно, – добавил он.

– Возможно, лейтенант, а не вероятно, – уточнил О'Мара, развернул к себе монитор, нажал клавишу на панели коммуникатора и, когда ему ответили из приемной, распорядился:

– Торннастора, Конвея и Приликлу быстро ко мне... Нет, погодите, сейчас я перефразирую... – Он еле слышно сказал Брейтвейту:

– Проклятие, лейтенант, я все время забываю о том, что я теперь администратор и что мне надо обзавестись вежливостью и хорошими манерами, приличествующими этому посту. Прошу вас, – намного более мягко проговорил он в микрофон коммуникатора, – разыщите диагностов Торннастора и Конвея и Старшего врача Приликлу, свяжитесь с ними, передайте им мои наилучшие пожелания и попросите их как можно скорее зайти в кабинет администратора О'Мары.

Брейтвейт улыбнулся.

– Сэр, – отметил он, – у меня бы такой парафраз вряд ли получился лучше.

О'Мара проигнорировал этот комплимент и сказал:

– Вы уходить не вздумайте, лейтенант. Я вовсе не желаю пересказывать ваши подозрения этой троице и выглядеть полным идиотом. Понимаю, вы не знаете, что происходит, но пока они не пришли, вы должны объяснить мне, что вы обо всем этом думаете.

Глава 28

На языке обитателей этой планеты она называлась «Керм», что, собственно, и означало как в письменной, так и в устной речи – «планета». Письменной и устной речью кермиане пользовались нечасто, но масштабы их телепатического излучения ограничивались общением с себе подобными. Это излучение они не распространяли на входящих с ними в контакт представителей видов, владеющих техникой для космических полетов, в том числе – и на служащих Корпуса Мониторов, которые, с согласия кермиан, разместили на их планете культурно-исследовательский центр. Согласие на его размещение кермиане дали, но настояли на том, чтобы он находился в необитаемой области. Дело в том, что особи этого вида на близком расстоянии улавливали мысли любых существ, и это вызывало у них постоянное, крайне неприятное нарушение психической устойчивости. В результате база пребывала в состоянии добровольного ментального карантина, и все общение с кермианами осуществлялось по звуковым и видеоканалам.