Космический Рейнджер

Майндс при этих словах побледнел и что-то забормотал про себя.

Старр сказал:

— Но вы не сообщили и Совету Науки.

Доктор Певерейл колебался.

— Я боялся, что мне не поверят и что это только приведет к моему смещению. Откровенно говоря, я не знал, что делать. Было очевидно, что я не могу использовать для этого Зертейла. Его интересовали только собственные планы. Когда вы появились, Старр, — голос его стал глубже, ровнее, — я почувствовал, что наконец-то у меня есть союзник, что впервые я могу свободно говорить о сирианцах, об опасности с их стороны, об их роботах.

— Да, — согласился Дэвид, — а помните, как вы описывали привязанность сирианцев к своим роботам? Вы использовали слово «любовь». Вы сказали, что сирианцы балуют своих роботов; что они любят их; им для них ничего не жаль. Вы сказали, что для них робот ценнее сотни землян.

— Конечно, — подтвердил доктор Певерейл, — и это правда.

— Но если они так любят своих роботов, неужели они пошлют одного из них на Меркурий, незащищенного, не приспособленного к солнечной радиации? Неужели обрекут одного из роботов на медленную, мучительную смерть под лучами Солнца?

Доктор Певерейл замолчал, его верхняя губа задрожала.

Счастливчик сказал:

— Я сам не мог решиться выстрелить в робота из бластера, хотя он угрожал моей жизни, а я не сирианец. Неужели сирианцы могут быть так жестоки к своим роботам?

— Важность задачи… — начал доктор Певерейл.

— Допустим, — сказал Старр. — Я не говорю, что сирианцы не могут послать робота на Меркурий с целью саботажа, но, великая Галактика, они бы вначале защитили его мозг. Даже если не принимать во внимание их любовь к роботам, это просто здравый смысл. Так робот прослужит дольше.

Все одобрительно закивали и зашумели.

— Но если не сирианцы, — запинаясь, начал доктор Певерейл, — тогда кто же…

— Что ж, — сказал Дэвид, — давайте посмотрим, какие у нас есть нити. Номер один. Майндс дважды заметил робота, и тот дважды исчезал, когда Майндс пытался приблизиться. Позже робот сообщил мне, что ему было приказано избегать людей. Очевидно, его предупредили, что Майндс ищет саботажника. Очевидно также, что его предупредил кто-то из Купола. Насчёт меня его не предупредили, потому что я сказал, что иду в шахты. Нить номер два. Когда робот умирал, я снова спросил его, кто дал ему приказ. Он смог только сказать: «Зе… зе…» Потом его радио отключилось, но рот его двинулся так, словно он произносит два слога.

Верзила, светло-рыжие волосы которого взъерошились в возбуждении, закричал:

— Зертейл! Робот пытался сказать «Зертейл»! Этот грязный подонок всё время саботировал. Всё совпадает! Всё сходится…

— Может быть, — заметил Дэвид, — может быть. Увидим. Но мне пришло в голову, что робот говорит «землянин».

— А может, — сухо сказал Певерейл, — эти звуки умирающего робота вообще не имели смысла.

— Возможно, — согласился Старр. — А теперь мы подходим к нити номер три, решающей. Вот она. Робот сирианского производства, а какой человек в Куполе мог оказаться обладателем такого робота? Был ли кто-нибудь на планетах Сириуса?

Глаза доктора Певерейла сузились.

— Я был.

— Совершенно верно, — сказал Дэвид, — только вы один. Таков ответ.

Последовало всеобщее смятение, и Старр потребовал тишины. Голос его звучал властно, лицо стало строгим.

— Как член Совета Науки, — сказал он, — объявляю, что в обсерватории с этого момента распоряжаюсь я. Доктор Певерейл смещен с должности директора. Я связался с штаб-квартирой Совета на Земле, сюда вылетел корабль. Будут предприняты соответствующие меры.

— Я требую, чтобы меня выслушали! — воскликнул доктор Певерейл.

— Вас выслушают, — ответил Дэвид, — но сначала прослушайте обвинение. Вы единственный человек, у которого была возможность украсть сирианского робота. Доктор Кук говорил нам, что к вам для личных услуг приставили робота во время вашего пребывания на Сириусе. Верно?

— Да, но…

— Улетая, вы приказали ему пойти на корабль. Каким-то образом сумели обмануть сирианцев. Вероятно, они и не думали что кто-то совершит такое ужасное преступление, с их точки зрения, — украдет робота. Поэтому, вероятно, они не приняли никаких мер предосторожности. Больше того, получает смысл попытка робота сказать в ответ на мой вопрос «землянин». Вы были единственным землянином на Сириусе. Когда робота впервые привели к вам на службу, о вас, вероятно, говорили как о землянине. И он называл вас землянином. Наконец, кто лучше вас мог знать, когда кто-нибудь направлялся на солнечную сторону? Кто всегда мог предупреждать по радио робота, когда безопасно выходить, а когда нужно скрываться?

— Я всё отрицаю, — напряженно заявил доктор Певерейл.