Космический триггер

В том же 1963 году по югу Огайо проезжал Алан Уотс, дзенский философ, который направлялся в гости к сестре в Дэйтон. Он заехал на нашу ферму. С ним была Джано (миссис Уотс), и, наверное, именно тогда она впервые в моем присутствии произнесла слово “сеть”. По мнению Джано, “сеть” — это паутина совпадений (или синхронистичностей), которая связывает все-во-вселенной со всем-остальным-во-вселенной. А ведь так оно и есть. Поначалу именно я представил Алана Уотса Джано. Это было примерно в 1960 году. Их отношения вылились в его последний, самый долгий и счастливейший брак. Второе имя Алана — Уилсон, а как вы, вероятно, заметили, это моя фамилия.

Многие ученые соглашаются с мнением Карла Юнга, что число поразительных совпадений в “сети” резко возрастает вокруг тех, кто погружается в глубинную психологию или же в любое исследование, которое расширяет “периметр” сознания (возможно, такие люди просто начинают больше осознавать совпадения в “сети”). Артур Кестлер подробно написал об этом в двух книгах: “Корни сознания” и “Вызов случая”. [15] Д-р Джон Лилли высказал фантастическое предположение, что исследование сознания активизирует агентов “Центра управления космическими совпадениями”. Остается надеяться, что это шутка.

В Новом Орлеане Освальд и Торнли жили каждый своей жизнью, а Автор тем временем жил своей жизнью в Огайо. Но “сеть”, постепенно затягивала всех нас в игру, которая в “Иллюминатусе” названа операцией “Едет крыша”.

Когда Джон Фитцджеральд Кеннеди был убит Освальдом и (или) неизвестными личностями, американский дух что-то утратил, как отметил среди прочего Джулиус Фейффер. Конечно, Кеннеди не был президентом, которого любили все, — ни один президент никогда не был всеобщим любимцем, даже Вашингтон, — но он был молодым (или моложавым), симпатичным, образованным, мужественным и сильным.

Пули с Дэйли-плаза вызвали всплеск примитивных страхов, захлестнувших дух нации. Камелот умер. Богоданный Король был принесен в жертву, и мы вдруг попали в центр законодательного перекраивания архетипического антропологического ритуала Фрезера-Фрейда.

Национальный дух головокружительно качнулся в сторону Гибельного Места. Если мне не изменяет память, первое упоминание о заговоре всплыло в газете “Нэйшэнэл гардиан” всего через несколько недель после убийства. Скептик читал это с интересом, но информация показалась мне неубедительной. Когда, наконец, вышел отчет Уоррена, Скептик внимательно изучил и его. Но и этот отчет меня не убедил. Вообще, меня часто поражало, как может множество людей придерживаться твердых убеждений по разным вопросам. Я начинал понимать, почему суфии всегда нападают на “убеждения”. В наше время каждый человек считает, что должен всегда иметь убеждения практически по всем вопросам, независимо от того, владеет он информацией или нет. К сожалению, мало людей знает разницу между убеждением и доказательством. И, что еще хуже, большинство людей вообще не понимают относительной разницы между:

а) просто юридическим доказательством,

б) логическим, или вербальным, доказательством,

в) доказательством в гуманитарных науках (например, в психологии), и

г) доказательством в естественных физико-математических науках.

Люди полны убеждений, но у них почти нет способности увидеть относительность доказательства, на котором строятся все эти многочисленные убеждения.

Мы считаем, что “увидеть — значит поверить”, но, по мнению Сантаяны, на самом деле нам гораздо проще поверить, чем по-настоящему увидеть. В сущности, мы видим то, во что верим почти все время, и лишь мельком, изредка и случайно замечаем то, во что не верим.

Визит в Миллбрук

Следующей случайностью, типичной для сети, стала моя встреча с д-ром Тимоти Лири, человеком, который, по мнению его врагов, промыл мозги всего поколения отравляющими сознание наркотиками, а по мнению его друзей открыл путь освобождения человеческого сознания от культурно обусловленных ограничений.

Я познакомился с Лири через Ральфа Гинзбурга, который в 1964 году предложил мне должность заместителя редактора в журнале “Факт”. Хотя я обожал нашу крошечную ферму в Огайо, а мои дети яростно сопротивлялись возвращению в Нью-Йорк, Ральф соблазнил меня заманчивым годовым доходом — в два раза большим, чем мне удавалось заработать между фермой и работой в городе. Я купил цивилизованную городскую одежду, выбросил последние пейотные грибочки и вернулся в урбанистический улей. Шаман вновь, так сказать, одомашнился.