Космофлот: война и миры (СИ)

- Господа! Предлагаю вам немедленно капитулировать! - рыкнула громкая связь. - Повторяю! Говорит командор добровольческой освободительной армии колониальных миров, капитан крейсера 'Титаниус'! Господа! Дабы злоязыкие наймиты угнетателей не обвиняли в дальнейшем нашу добровольческую освободительную армию в необоснованном терроре, великодушно разрешаю вам немедленно капитулировать!

- Говорит командующий орбитальной станцией 'Топураг'. Каковы условия капитуляции? - в принципе командор представлял себе эти самые условия. Обычно, всё сводилось к словам.

- 'Не обижайте местных!'

- 'Хорошо, не будем'

- 'Тогда мы улетаем, но помните!'

Пираты толкали свою пропаганду, и всячески подчёркивали, какие они идейные борцы за права, а военные предпочитали оставаться подчёркнуто нейтральными, не желая стрелять первыми, и надеясь, что пираты опять не сдержатся, и обидят местных. Тогда бы уж военные выступили как защитники именно местного населения, а не интересов метрополии. Собственно так, как это уже было однажды на планете 'Земля святой Люсии'.

Командующий был уверен, что и в этот раз всё обойдётся простой демонстрацией, а после он уж разберётся, как это пирату удалось приблизиться к его станции незамеченным. В принципе, гипотезы тут могло быть две: либо пираты сотрудничают со злобными алиенами и используют их технологии - как ни раз пугала обывателей жёлтая пресса, либо кто-то на станции им помог, например, поломав системы дальнего обнаружения.

Однако, прозвучавшее сильно удивило всех:

- Никаких условий!

Что?! Безусловная капитуляция?! Сдаться на волю победителю?!! Неужели на этот раз пираты пришли воевать?! Но прежде, чем командор пришёл в себя, пират пояснил:

- В том смысле, что у нас не будет никаких требований или условий к вам! Мы прибыли сюда, что бы отдать дань памяти героям на Могиле Храбрых. Если вы не станете препятствовать, живите, как хотите. Мы даже заправляться на вашей станции не будем! Что бы потом в нас не кидались обвинениями в грабеже! Добровольческой освободительной армии ничего не нужно, кроме свободы для всех людей!

'Началось!' - поморщился командор, но прерывать пиар-компанию сепаратистов не стал. Пират же явно старался для журналистов, поскольку канал связи был открытым, и их переговоры сейчас слушал любой желающий:

- Свободу мужественным покорителям колоний от гнёта паразитов из метрополии! Свободу фермерам Топурага от грабительских банковских кредитов! От налогов в пользу метрополии! И никаких торговых пошлин!

'Бла-бла-бла!' - бурчал себе под нос командующий, не вслушиваясь в рекламные лозунги сепаратистов. Впрочем, капитан пиратского крейсера как-то быстро закончил. Возможно, ему и самому надоело это 'бла-бла-бла'. Настал черёд командующего орбитальной станцией. Тот коротко прочистил горло, и заявил:

- Во избежание жертв среди гражданских, находящихся в данный момент на борту нашей станции, я приказываю воздержаться от боестолкновения!

Пират никак не прокомментировал это заявление, что давало обеим сторонам возможность сохранить лицо. Эту часть представления можно считать успешно отыгранной.

- Отставить наведение! Снижение уровня боевой готовности до дежурного! - пронеслись команды по внутренним каналам служб станции.

Что будет дальше - все прекрасно себе представляли. Добрые фермеры и невинные частные перевозчики сейчас превратятся в оголтелых контрабандистов. Мало кто устоит от соблазна избежать торговых пошлин и уплаты налогов. А учитывая, сколько скопилось транспортов за время, пока станция была занята обслуживанием военного флота... о!

Нет, потом-то власть закона вернётся, как и положено, и все виновные... объявят свои частные предприятия банкротами, и зарегистрируют новые. Впрочем, эта проблема его, командующего орбитальной станцией, напрямую не касалась.

В общем, странная, конечно, сложилась ситуация, с этими, ставшими уже, пожалуй, традиционными взаимными расшаркиваниями с пиратами. Но вот конкретно сейчас и конкретно командиру орбитальной станции 'Топураг' нарушать её было не с руки. В конце концов, он и сам был родом из колоний, и в детстве любил сказки о благородном разбойнике Робине Гуде, и не менее благородных якудза.

По глубокому убеждению командующего, разбойники были не только неизбежным злом, но и необходимым противовесом официальной власти. Если самураи теряли совесть, и начинали наглеть, симпатии и поддержка простых людей оказывались на стороне якудза, которые использовали эту поддержку, что бы вырезать слишком уж наглых самураев. Если же якудза теряли из виду границы разумного, народные массы выдавали их самураям. Такой вот баланс сил в природе.