Космоглупости

Медитировал мой новый знакомец или, правильнее, незнакомец, довольно долго. За это время я устала сидеть без дела, а мысли, роившиеся в голове, были одна другой хуже. Успокаивало лишь то, что если бы он был каннибалом, уже бы растерзал.

Интересно, он бедуин, кочующий по пустыне? Тогда где его соплеменники? Или такой же неудачник, как и я?

– Дих сватарог манупуэр конбинитсомор.

– Э-э-э, я не поняла, это вопрос был?

Незнакомец сидел в той же позе, внешне абсолютно спокойный, значит, можно не вскакивать и не кидаться прочь. И смотрел на меня. Он смотрел на меня этими своими чёрными озёрами (умер во мне поэт), в ожидании ответа. Совершенно очевидно, что взаимопонимания между нами нет. Но я решила с честью выйти из довольно сложной ситуации, когда нужно не посрамить весь род человеческий перед лицом новой и, возможно, высокоразвитой, цивилизации.

– Эмма. Эм-ма. – с самым серьёзным видом произнесла я своё имя, дотронувшись до области сердца. Затем, как и полагается в таких случаях, указала рукой на него. Мол, Ваша очередь, сударь.

– Дих сватарог манупуэр конбинитсомор. – если это его имя, во что мне слабо верится, ибо кто ж так добровольно поиздевается над своим ребёнком, то дела наши плохи.

Я ещё раз повторила:

– Эмма.

– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.

Оу, это что-то новенькое.

– Ажратбуловикаротдармоновосовиог? – ну, простите, как смогла!

Реакцией на его имя, произнесённое моими устами, была всё та же спокойная мина.

– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц. – незнакомец повторил свою фразу, и я точно теперь поняла, что именно так его и называют друзья. Потому что он дотронулся, подобно мне, рукой к своему сердцу, а затем протянул её по направлению ко мне и приподнял, выжидающе так, бровь.

– Э-э-э, Эмма Заустовская. Можно Эмма Валерьевна. Можно просто Эмма.

Да, ошибка: слишком много я сейчас произнесла слов. Он вряд ли поймёт, что моё имя гораздо короче. Так, начнём с начала.

– Эмма. – и жест, соответствующий ситуации.

– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.

– Понятно, будешь просто Тим. Прости, если коверкаю, но это всё, что я запомнила. Итак: Эмма – и снова движение руки в направлении мужчины – Тим.

Небольшое отступление: я надеюсь, что это всё-таки мужчина. Ну, просто, поскольку он явно гуманоидного типа, то вполне соответствует гендерному типу самца. И вообще, рюкзак тяжёлый, переложить сию ношу на плечи женщины мне было бы неловко, а мужчинам – сам Бог велел облегчать нашу жизнь. К тому же, мужчинам проще охотиться – это у них в крови. Ну, и так далее по списку.

– Диштразерно пишварест Тим. Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.

– Послушай, – произнесла я, облизывая и покусывая нижнюю губу. Для моих сопланетян, т.е. землян, такое покусывание означало бы, что я раздумываю, как лучше ему что-то объяснить. Надеюсь, невербальное общение у них тут в ходу. – Мне сложно так вот с ходу выговорить правильно твоё имя. Поэтому пока будешь Тим. Смотри, как просто и удобно: Эмма – Тим. Заценил?

– Пишдиварест могопритцузса виахре питсмирап. – возможно, пробелы я поставила зря. Возможно, не в тех местах.

Я вдруг поняла, что нужно сменить тему. Т.е. переключить его с имён на что-нибудь другое. Посему, открыла свой рюкзак и начала хвастаться ему своими припасами.

– Так, Тим, смотри, что у меня тут есть: батончики! Их у нас сначала хотели изъять, мол, от них пить слишком сильно хочется, а где на пустынном Марсе воду брать. Но мы отвоевали. Вкуснятина! На, попробуй.

Я протянула Тиму «Сникерс». Он не взял. М-м-м, ладно, попробуем по-другому. Достала ещё один такой же, открыла упаковку, и с выражением абсолютного блаженства на лице принялась жевать. Снова протянула такой же Тиму. В этот раз взял, обсмотрел со всех сторон, но не раскрыл. Вернул его в мой рюкзак.

– Значит, не голоден. Правильно я тебя поняла? Тогда смотри, у меня ещё вода есть, – и я протянула ему флягу с водой. Правда, сначала я долила туда из бутылки, тоже выуженной из недр рюкзака.

Тим снял со своего пояса свою флягу, больше похожую на мягкий кожаный мешок, развязал, налил немного мутной водицы на ладонь, обтёр ею лицо, а затем отпил глоток из своей ёмкости. Гордый, значит.

– Тим, пойми, мне не жалко делиться с тобой своими запасами. Ты не поверишь, но я настолько рада тебя встретить, что, пожалуй, отдала бы тебе даже свой последний глоток. Просто понимаешь, так страшно умереть в одиночестве… – ой, что-то меня не туда повело.

О чём бы мне ещё с тобой поговорить? Особенно, если учесть, что ты ни фига не понимаешь. О, так может, оно и здорово? Можно говорить всё, что наболело, и при этом не прослыть невежливой.

– Тим, скажи мне, а что мы теперь с тобой будем делать, а? Мы же не можем всё время тут сидеть и любоваться друг другом. Когда-нибудь еда и вода у нас закончатся, ты знаешь, как тут добыть новые? Слушай, а может ты в курсе местной географии? – я пальцем на песке нарисовала круглую планету и поставила крестик, обозначив наше местоположение. Весьма условно, конечно, ибо чёрт знает, в какой именно точке планеты мы находимся, но, надеюсь, он меня поймёт.