Космолёт за горизонт

В полудрёме Кире мерещилось, будто она обнимает не Димку, а Влада, и они опять висят на скале, удерживаемые ремнями, и мир вокруг трещит и рвётся по швам. И в то же время она ни на мгновение не забывала, что их уже спасли, что Влад в больнице и эти странные психи совсем не готовы ему просто взять и помочь, ведь это же возможно, ведь это же…

Ну не может же всё так нелепо обернуться?

— Вы очумели? — спрашивала Катька, бесцеремонно вторгавшаяся даже во сны.

— Да, — бормотал Димка. — Если этого его спасёт — да!

Не спасло.

Кира узнала об этом, когда рыжий, не выпуская её из объятий, нажал кнопку вызова на терминале.

Димка не подходил. Великий Рандом, кто же знал, что ещё вообще существую места, где это могло оказаться жизненно важным!

Мир крутился вокруг с невообразимой скоростью.

Кира вставала, не чувствуя собственного тела. Решение было таким очевидным. Если оно — решение.

Димка сжимал её руку почти до хруста. Его дыхание обжигало её затылок, когда она заслонила его собой, пробравшись к терминалу ближе.

— Я согласна, — не веря самой себе, сказала Кира. — Вы уже переливали ему мою кровь. Значит ли это, что я подойду?

Да, это могло это означать. А могло и нет.

— Мы уже идём, — отрывисто выдохнул Димка.

Конечно, он тоже ни на мгновение не задумался о логичности их действий. Это же был его брат.

Они оделись молча и быстро, почти пробежали по коридору, но их окликнула Катька.

— Что? Ты всё-таки на это пойдёшь? — спросила она.

— Не я, — на ходу отмахнулся рыжий. — Кира.

— Что?

Корнилов-младший даже не думал сбавлять скорость, куда Катьке с её ногой было угнаться! Кира послушно волоклась следом за рыжим, так и не отпускавшим её запястье.

В клинике их ждали.

Кира сдавала необходимые тесты, подписывала документы, старалась не думать ни о чём кроме бледного лица Влада, который не обязан был умирать просто из-за Скеррихских нелепых правил.

Она действительно подходила. Димка не сводил с неё взгляда, в котором отражалась Вселенная, и ничего не говорил вслух. Она тоже не стала ничего ему обещать, ни в чём заверять. Всё и так было слишком ясно.

— Мать, ты чего?

Катька прорвалась к ней, горя негодованием.

— Это что за самопожертвенный маразм?

— Но ведь что-то делать нужно? — вопросом на вопрос ответила Кира.

— Но не так! И не тебе!

— Почему?

— Потому что он тебе никто. Ты его знаешь без года неделю. Димка — ладно, он брат, ему можно бы было. Но ты тут причём?

— При том, что я подхожу. А Димка — нет.

— Очень тупо.

— А что делать?

— На этой отсталой планете делать такую операцию… Ты понимаешь, что ты рискуешь и своим здоровьем?

— Да, понимаю.

— И жизнью?

— Да. Если что-то случится, не забудьте о Марте.

— Ты звезданулась. Подумай, пожалуйста, нормально. Без гона.

— Я подумала, Кать. И решила. Осознанно. Это даст нам какое-то время. Он выживет. А потом мы полетим на нормальную планету и сделаем нормальную операцию. И ему, и мне. И все останутся живы.

Больше она никого не слушала.

Своих страхов и сомнений хватало с головой.

* * *

Она видела остров в несуществующем океане, так похожем на открытый космос, если его разлить в планетарной впадине. И скалу с одинокой башней, над которой кружили, кружили неведомые крылатые существа, тоже видела. Она плыла в ледяных, совсем немилосердных волнах, готовых трепать её тело и размазать о скалы. Солёная вода попадала ей в рот, в нос даже в лёгкие Она сама становилась этой пропахшей йодом горечью. Она колотила руками и ногами в безвоздушном пространстве, сбивая звёзды в искристую пену.

«Я иду. Я плыву. Я…. Я сейчас. Я уже почти здесь».

Смяло, закрутило, выбросило на каменистый берег рыбиной, жадно хватающий воздух открытым ртом и умирающей от того, что он разрывал лёгкие. Но она не умерла. Она сначала поползла, потом исхитрилась подняться на четвереньки, на колени, вовсе встать на обе подкашивающиеся ноги. Она брела, шла, бежала по щербатым загаженным ступенькам, по спиральной лестнице, наверх, к разбитым стёклам гигантского маяка, способного осветить путь сквозь время, пространство и чужую недобрую волю. Осколки, чудом державшиеся в рассохшихся деревянных рамах, царапали нежную кожу, но не могли удержать. Кира распахивала крылья и летела…

— Между прочим, отращивать перья очень больно, — сообщила она высокому потолку больничной платы, как только открыла глаза.

И отчего-то совсем не удивилась, когда ей отозвался голос Тони.

— Ну, замени их на чешую, в сказках драконы тоже летают, делов-то, — заметил он. — А ещё когда-то были такие штуки, назывались птеродактили. Тебе пойдёт.

Кира представила себе с перепончатыми крыльями и головой как у этих самых птеродактилей и расхохоталась.

— Судя по тому, как ты тут ржёшь, Катькины предчувствия не оправдались, — заметил Антон.

— А что она мне накаркала? — с любопытством спросила Кира и попыталась сесть. Получилось вполне себе неплохо.

— Осложнения на голову, — заявила Катька, которая, оказывается, была совсем рядом. — Но не сбылось. То, что отсутствует, в принципе, болеть не способно.

Кира потрогала собственную макушку, даже постучала демонстративно.

— Не болит, ты права, — усмехнулась она. — Как Влад?