Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Жутковатое зрелище - чёрный глянцевый штырь под облака ростом, всаженный в самый нос мыса. Небесная ось, посох бога. Игрец задрал голову, чтобы определить высоту халкидской башни, но не смог - её просто не с чем было сравнить. В её цилиндрическом теле отражался мир, всё вокруг казалось рядом с нею маленьким: бухточка, низкорослые деревца, коробчатое зданьице у воды - тот самый ресторан, что в рекламе. Горушки, обступившие залив. Всё крошечное, игрушечное. Единственное, с чем нужно было считаться - башня, вокруг неё вращалось солнце. 'Там живут. Это жилой дом, - напомнил себе Игрец. - Ираклий Антониадис там, в апартаментах номер пятьдесят четыре сто шесть. Но разве это дом? Улица скорее, даже город. Самой башни жильцам оттуда не видно, кажется - живут, как боги, между землёй и небом. Людское самомнение, плебейская тяга вскарабкаться по вертикали. Там лифты? Лестниц наверняка нет, смысла в них ни на грош. Неделю потратишь, пока взберёшься. Может, они и не спускаются никогда. Набережная пуста, на террасе ресторанчика пусто. Вечная сиеста. С какой стороны нужно подходить к башне, непонятно.

Игрец парковой дорожкой вышел к набережной. 'На воду больно смотреть. Море ленивое, никакого сравнения с терранским океаном. Не грохочет обкатанной галькой, не ворчит - еле дышит. Терранский океан молод, говорит в полный голос, а это море - предсмертно старчески шепчет. Даже насекомые, и те стрекочут громче'. От сухого треска кузнечиков звенело в ушах, солнце жгло, кроны деревьев низало насквозь. Удивительные растения: кора на стволах точно лопнула, облезла, висит обрывками, кое-где бесстыдно проглядывает в иссохших кожистых лохмотьях зелёная плоть. Листья, как бледные ленточки - шуршали бы при малейшем ветре, но его нет. Игрец зевнул, покрутил головой. 'С дороги в сон клонит, надо встряхнуться'. Он прибавил шагу, обошёл стороной скопление кафешантанных столиков и креслиц, сгрудившихся под крыльями тента-бабочки, миновал костистую ротонду цвета яичной скорлупы. Проклюнулось что-то такое в памяти, просилось: пусти. Игрец не дал себе воли, не до того. Перед ним шахматной доской раскрылась площадь. Балюстрада - как частый пешечный строй, и в самом центре - тура - халкидская башня. Стало прохладнее, будто солнце спряталось в тучи. Действительно спряталось - Игреца накрыла тень глянцевой громады. Здесь опасно, понял он. Учуял неладное. Что? Непонятно. Кольцевая широкая площадь совершенно пуста. Движение сверху! Человек. Рухнул, как из окна выпал. У самой земли, перед тем как шлёпнуть слёту в плиты, резко замедлил движение, опустился и встал на ноги. Вернее встала. Почтенная дама курортного вида - таких Ной встречал на 'Ковчеге' часто. Светлый брючный костюм, вислая шляпа, пляжная сумка. Живость и радушие, полная готовность ввязаться в любую беседу. Поправила шляпу (когда спускалась, придержала рукой) и двинулась в путь. Игрец решил навести справки. Поспешил навстречу, готовя дежурную улыбку, заговорил издали, громко, чтобы привлечь внимание:

- Здравствуйте! Извините, можно вас...

Нет, видимо, нельзя было. Вопреки взятому из памяти Ноя стереотипу, дама в разговор не вступила, на Игреца попросту не обратила внимания, шмыгнула мимо. 'Шарики в ушах, - заметил он. - Ну и ладно, не очень-то нужно. И без неё понятно, как они спускаются и поднимаются. Ни лифтов, ни лестниц тут нет. Есть гравилифт, дальний родственник гравитрапа. Сам управлюсь; думаю, будет не сложнее, чем с интерпайповской нимфой'.

Оказалось, проще. Красная полоса шириной в два шага, очерченная вдоль башенной стены на расстоянии трёх или четырёх метров, была приёмной зоной. Стоило войти - затлели в воздухе цифры и прямоугольник ввода. 'Прошу вас...' - услышал Игрец, но по инерции проскочил внутрь круга. Цифры померкли. Заступ. Надо вернуться? Игрец отступил на шаг. 'Прошу вас, наберите номер апартаментов или дождитесь соединения с оператором', - обратился к нему как бы с небес приятный баритон. 'Пятьдесят четыре сто шесть' - припомнил Игрец, тронул пальцем рубиновые: пятёрку, четвёрку, единицу, ноль, шестёрку, - выбрал 'вызов', и тут же услышал:

- Вы ко мне? - нелюбезно спросил мужской голос. Не баритон, хрипловатый тенорок.

- К вам, Ираклий, - сказал Игрец. Сомнения испарились: голос у сына отцовский, точь-в-точь как у Спиро, с поправкой на интонацию. 'Чтоб Спиро гостю вот так вот, свысока? Может, я не вовремя?'

Игрец ждал ответа. Вздрогнул от неожиданности: небеса вместо приглашения разразились трескучим собачьим лаем.

- Тихо, Пистон! - прикрикнул тенор. - Это за консультацией. Сейчас гляну. Не помню, чтоб я назначил на вторую половину дня, но...

- Я без назначения, - сказал Игрец. - Но мне очень нужно...

Мямлил, подстраивался на ходу. 'Лучше пусть примет за клиента, чем не примет вовсе. Или он действительно ещё не в курсе, что я его разыскиваю, или...

- Ладно, входите, - буркнул Ираклий.