Космос

Варя начала паниковать. На самом деле, паниковать она начала ещё раньше, и только гордость не давала ей позвонить отцу или Стрелецкому, или генеральному директору филиала, он ближе, и выручил бы быстрее, да хоть Григорьеву. А потом, когда она была готова звонить куда и кому угодно, ясно понимая: то, что происходит — незаконно, но сделать она ничего не может, телефон у неё отобрали, а её закрыли в комнате. Отлично!

Её, конечно, отпустят, и Варвара Белицкая, и уж тем более её отец, не спустят на тормозах то, что произошло. Инспектор Роман Игнатьевич Кузнецов поплатится минимум своим тёплым местом работы, а максимум — его ждёт статья за превышения полномочий!

В коридоре послышался шум, дверь резко раскрылась, и на пороге, как Супермен из голливудского блокбастера, возник Стас, тот, что космос, не хватало плаща и красных трусов поверх трико. За его спиной покатывался со смеха инспектор Кузнецов:

— Слуш, что за паника-то? Просил задержать любой ценой — задержал. Заодно повеселился.

Варвара подскочила со стула и уставилась на Кузнецова, потом на Григорьева, потом только начала соображать. Ничего себе «задержать»! Да её тут чуть удар не хватил, она едва не задохнулась от нехватки кислорода в этой коморке, размером меньше, чем очаг папы Карло, у неё чуть сердце не остановилось, сосуды не лопнули и… и ещё что-нибудь, не менее ужасное, чуть не случилось! Инсульт или даже инфаркт, или… да мало ли диагнозов?!

Конечно, Варвара немного преувеличивала, когда выговаривала всё это Стасу, Кузнецову и какому-то бледному гайцу, грозя всеми возможными земными и неземными карами, но именно так она себя ощущала. Пойманной, загнанной в ловушку, перепуганной и требующей кровавой мести всем участникам этого представления.

— Вот ты идиот, Ромчик! — орал Стас, стуча себе по виску, показывая степень умственного отставания приятеля. — Дебил, и не лечишься! Можно же было как-то по-другому задержать! Сильно испугалась, кролик? — это он говорил уже Варе, обнимая, в то время, когда Варя лупила его со всей силы по рёбрам и ниже поясницы — туда, куда могла достать.

— Вот ещё! — она попыталась отойти, но Стас крепко её держал, и Варе показалось, что нюхал её волосы. Что за глупая привычка?!

— Говорю же, отважный кролик, — погладил по голове, убрал взлохмаченные волосы с лица и вдруг поцеловал в нос. Куда Варвара Белицкая и врезала ему от неожиданности, промахнувшись, да и уклонился Стас удачно, но по скуле задела и вскрикнула от боли.

— Ну, я смотрю, тут скоро представление в духе «Нью Порн» начнётся, я пойду, — попытался не засмеяться Кузнецов, но это ему не удалось. — Ваши документы, гражданочка, — он аккуратно положил документы на пол, медленными движениями, как оружие в боевиках. — Ваш телефон, ключи от машины, можете быть свободной, не нарушайте больше, — и быстро захлопнул дверь в каморку.

— Варя, — Стас тут же сделал шаг назад. — Нам надо поговорить. Прости за всё это, я не предполагал, не знал, как остановить тебя, когда понял, что ты уехала. Здесь одна трасса… Варь, поговори со мной.

— Иди в жопу, а, — устало сказала Варвара, она чувствовала себя опустошённой, уставшей и одновременно злой, когда подошла к своей машине, и рывком открыла дверь, чтобы забраться в своего мальчика.

Порш Кайен — единственный, кто не предаст её, не подставит, не заставит чувствовать себя в ловушке.

— Не уйду, пока мы не поговорим, — Григорьев был на редкость настойчив, он забрался на пассажирское сиденье, посмотрел в упор на Варю и заявил, что не выйдет из машины, пока они не поговорят «по-человечески», «не по телефону» «глаза в глаза»

— О чём? — взвилась Варя. — О чём мы можем говорить? О том, что твой друг чуть до инфаркта меня не довёл, так он за это работы лишится!

— Варь, не надо, — Стас поморщился. — Он по моей просьбе, мы друзья детства, перегнул, у Ромчика с чувством юмора и меры проблемы, но ты не пострадала, протоколы фиктивные, временем ты располагаешь, никуда не опоздала, и здоровье не пошатнулось. Не кипятись. Он просто дебил.

— Незачем дебилам работать в органах!

— Какая неожиданная мысль, — Стас усмехнулся, и Варя почему-то вместе с ним. — О другом я хочу поговорить. Ты прекрасно это понимаешь, — посмотрел прямо. — О том, что случилось утром.

— Утром пришла твоя жена или не жена, какая разница, что тут обсуждать? Ты женат, у тебя есть ребёнок, не нужно было устраивать это представление, чтобы попросить меня молчать. Я никому не скажу, это будет нашей тайной. Ну, ещё твоей жены и дочери, надеюсь, правда, она не поняла, что её отец «напился вусмерть и привёл в дом шлюху».

— Не поняла, конечно, — зажмурился, как при мигрени, потёр себя по глазам.

— Это хорошо, но больше так не делай, не ровён час — поймёт.

— Я так и не делаю.

— Точно! «Бани и хаты», — вспомнила слова жутковатой женщины с очень странной причёской.

— Нет никаких бань и хат, — потёр лицо, выдохнул.

— Может, и жены нет? — странно, но надежда была готова выпорхнуть, как бабочка из кокона.

— Жена есть, — убил бабочку Григорьев, безжалостно растоптав её, предварительно вырвав крылышки.