Космос Эйнштейна. Как открытия Альберта Эйнштейна изменили наши представления о пространстве и времени

Усилия союзников по созданию атомной бомбы стимулировал страх перед бомбой немцев. В реальности соответствующая немецкая программа плохо финансировалась и испытывала серьезный кадровый голод. Главой группы ученых, занимавшихся атомным проектом, был назначен величайший квантовый физик Германии Вернер Гейзенберг. Осенью 1942 г., когда ученые поняли, что на создание бомбы у них уйдет еще по крайней мере три года работы, нацистский министр вооружения Альберт Шпеер решил временно заморозить проект. Шпеер совершил стратегическую ошибку, считая, что за три года Германия успеет выиграть войну и бомба будет уже не нужна. Тем не менее он продолжал финансировать исследования по созданию атомных подводных лодок.

Работе Гейзенберга мешали и другие обстоятельства. Гитлер заявил, что государственное финансирование получат только те программы разработки вооружений, которые обещают реальный результат максимум через полгода. Для атомной бомбы такой срок был абсолютно нереальным. Помимо отсутствия финансирования германские лаборатории страдали от атак союзников. В 1942 г. группа коммандос успешно взорвала столь необходимую Гейзенбергу фабрику по производству тяжелой воды в норвежском Верморке. В отличие от решения Ферми построить уран-графитовый реактор немцы выбрали вариант реактора на тяжелой воде, в котором можно было использовать природный уран, имеющийся в достатке, а не чрезвычайно редкий изотоп уран-235[25]. В 1943 г. союзники начали проводить ковровые бомбардировки Берлина, и это вынудило Гейзенберга перенести лабораторию в другое место. Институт физики Общества кайзера Вильгельма был эвакуирован в Хёхинген, в холмистую местность к югу от Штутгарта. Гейзенбергу пришлось строить немецкий реактор в скальной камере в близлежащем Хайгерлохе. Под сильным давлением обстоятельств и бомбежками им так и не удалось получить самоподдерживающуюся цепную реакцию.

Тем временем физики Манхэттенского проекта спешили получить достаточно плутония и урана на четыре атомные бомбы. Расчеты продолжались до самого момента решающего взрыва в районе Аламогордо (штат Нью-Мексико). Первая бомба на основе плутония-239 была взорвана в июле 1945 г. После решительной победы союзников над нацистами многие физики считали, что необходимость в бомбе отпала и применять ее против оставшегося врага – Японии – нет смысла. Некоторые были уверены, что следует взорвать демонстрационную атомную бомбу на пустынном острове в присутствии официальной японской делегации, чтобы убедить японцев в необходимости капитуляции. Третьи даже подготовили письмо президенту Гарри Трумэну с просьбой не сбрасывать бомбу на Японию. К несчастью, это письмо так и не было отправлено[26]. Один из ученых, Джозеф Ротблатт, даже вышел из проекта создания атомной бомбы; он утверждал, что его работа завершена и что бомбу ни в коем случае не следует использовать против Японии. (Позже он был удостоен Нобелевской премии мира.)

Тем не менее было принято решение сбросить даже не одну, а две атомные бомбы на Японию в августе 1945 г. Эйнштейн тогда отдыхал на озере Саранак в штате Нью-Йорк. Хелен Дукас услышала новость по радио. Позже она вспоминала, что в сообщении «говорилось, что на Японию сброшена бомба нового типа. Тогда я поняла, что это такое, потому что знала о той штуке Силарда в общих чертах… Когда профессор Эйнштейн спустился к чаю, я сказала ему о этом, и он воскликнул: “Боже мой!”».

В 1946 г. Эйнштейн попал на обложку журнала Time[27]. Характерно, что фоном для его фотографии послужило фото встающего над землей ядерного гриба. Мир внезапно понял, что следующая война, Третья мировая, вполне может оказаться атомной. При этом, заметил Эйнштейн, поскольку ядерное оружие может отбросить цивилизацию на тысячи лет в прошлое, Четвертую мировую, вполне возможно, придется вести камнями и палками. В том же году Эйнштейн стал председателем Чрезвычайного комитета ученых-атомщиков – первой, наверное, крупной антиядерной организации – и стал использовать ее как платформу для выступлений против продолжающегося строительства ядерных вооружений – и продвижения одной из своих любимых тем – мирового правительства.

Все это время, в самый разгар бури, начавшейся после появления атомной и водородной бомб, Эйнштейн сохранял душевное спокойствие и здоровье, неизменно возвращаясь к своей любимой физике. В 1940-е гг. в областях, появлению которых он способствовал, в том числе в космологии и единой теории поля, по-прежнему велись активные исследования. Это должно было стать последней и решительной попыткой Эйнштейна «прочесть мысли Бога».