Космос и хаос

Девятая планета кружится в такой несусветной дали, что разглядеть ее в небесах до начала XX столетия было решительно невозможно. Даже световому лучу, пробегающему расстояние от Земли до Солнца всего-навсего за восемь минут, требуется пять с половиной часов, чтобы с грехом пополам доползти до Плутона. Плутон отыскали совсем недавно – в 1930 году, и с момента его открытия прошло немногим более трех с половиной плутоновских месяцев, ибо полный оборот вокруг Солнца эта небольшая и очень холодная планета совершает почти за 246 земных лет. Честь открытия девятой и самой маленькой планеты Солнечной системы принадлежит американскому астроному Клайду Томбо, которому в ту пору едва-едва стукнуло 24 года. Однако судьба Плутона как-то сразу же не задалась. Беднягу то вышибали с позором из членов планетного семейства, то вновь принимали обратно под гром рукоплесканий. Эта бестолковая чехарда продолжалась довольно долго, пока в августе 2006 года на Генеральной ассамблее Международного астрономического союза в Праге шумные делегаты большинством голосов окончательно не лишили многострадальный Плутон почетного статуса классической планеты и не поместили его вместе со спутником Хароном в группу так называемых транснептуновых объектов (ТНО). Основными причинами столь возмутительной дискриминации стали малые размеры девятой планеты и некоторые особенности ее орбиты. Плутон – самая маленькая планета Солнечной системы (всего 2300 километров в диаметре, то есть в полтора раза меньше Луны), однако площадь его поверхности (17,9 млн км2) вполне сопоставима с территорией России.

Плутон, единокровный брат Зевса-Юпитера и Посейдона-Нептуна, был повелителем царства мертвых, а Сатурн и Уран приходились ему отцом и дедом, поэтому он замечательно вписался в семью самых далеких планет Солнечной системы. Древние греки считали его редким богачом, ибо ему принадлежали не только души умерших, но и несметные сокровища, таящиеся в земных глубинах. У владыки античного Эреба было и другое имя – Аид, или Гадес, что переводится как «безвидный», «невидимый», «ужасный». Когда в 1978 году американский астроном Джеймс Кристи обнаружил у Плутона естественный спутник, его почти сразу же окрестили Хароном в честь мифического лодочника из царства мертвых. Этот хмурый и неприветливый старик, облаченный в ветхое рубище, перевозил умерших по водам подземных рек, которых в Аиде было полным-полно: бурный Стикс, огненный Флегетон, Лета – река забвения и непроглядно-черный Коцит. Увы, но все на свете имеет свою цену, а потому трудился Харон отнюдь не бесплатно. Помните Бродского, читатель?

Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,

тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.

Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и не важно.

Правда, Иосиф Александрович несколько погорячился, безбожно взвинтив плату за проезд. Покойнику действительно совали денежку под язык во время погребального обряда, однако это была не полновесная драхма, а обол – мелкая серебряная или медная монета достоинством в одну шестую ее часть.

Именем бога смерти хороший мир не назовут. По сравнению с Землей Плутон получает в полторы тысячи раз меньше солнечного тепла, поэтому на его поверхности всегда царит ледяная стужа – от минус 220 до минус 240 градусов Цельсия. При таких низких температурах замерзает даже азот, образуя крупные прозрачные кристаллы до нескольких сантиметров в поперечнике. Обычный водный лед тоже можно найти на Плутоне, правда, в небольших количествах. В некоторых районах встречается замерзший угарный газ – окись углерода. Путешественнику, ступившему на поверхность девятой планеты, откроется пейзаж потрясающей красоты, удивительный мир совершенных геометрических форм наподобие ледяных чертогов Снежной Королевы из сказки Ганса Христиана Андерсена. Подобно мальчику Каю, он даже может попытаться сложить слово «вечность» из прозрачных кристаллов, ибо где, как не на Плутоне, можно в полной мере ощутить ее царственное равнодушие? Угольно-черное небо над головой в тифозной сыпи звезд, нагромождение вековых льдов под ногами и огромный Харон, неподвижно висящий в зените, как напоминание о тщете всего сущего.