Космотехника

— Ничего они не поняли, — сказал Фышлер, которого уже опустили на пол. — И в этом нет ничего удивительного. Я сам бы не понял, если бы не ждал.

— Это сигналы из космоса, — не выдержал рыжебородый. — Сигналы из глубокого космоса. Теперь понятно?

— Братья по разуму? — спросил Руслан неожиданно высоким голосом.

— Похоже на то.

— Великое Кольцо… — Лицо Руслана, как говорится в таких случаях, затуманилось.

— Не будем так категоричны, — сказал Фышлер. — Но, без сомнения, можно утверждать: во-первых, полученный нами сигнал идет издалека и не схож ни с одним сигналом земного происхождения. Во-вторых, сигнал организован — это не случайный набор звуков.

— Братья по разуму, — зачарованно бормотал Руслан, но никто над ним не смеялся — астрономам была приятна восторженная аудитория. Может, она скоро надоест, но мы как-никак первые…

Нам пришлось прослушать запись таинственного послания еще раза четыре за вечер. Астрономы гоняли запись по внутренней сети вперемежку с маршами и твистами. Я помогала Коле — парню без бороды, в поварском колпаке, дежурному по кухне — готовить новый ужин и даже спасла этот ужин, схватив Колю за руку в тот момент, когда он пытался высыпать в компот пакет соли.

Потом профессор Фышлер вытащил откуда-то бутылку шампанского, а Седов расщедрился на НЗ спирта. И снова мы слушали запись комариных вздохов, и Руслан был мной недоволен, потому что я осмелилась по этому поводу пошутить.

Когда мы остались одни, несколько скептически настроенный Седов сказал:

— Интересно, какой у них процент ошибки?

— А что?

— Ребята сидят здесь уже четвертый месяц и ловят всякие сигналы. А больше всего на свете им хочется, чтобы кто-нибудь из космоса с ними поговорил по-человечески. Очень хочется. Только об этом и думают. Недолго и ошибиться.

— Что же вы думаете, — сказал Руслан, — это несерьезные ребята?

— Да нет. Но и самые серьезные могут ошибиться.

Я понимала, в чем дело, Седов ненавидит любую шумиху. Он провел двадцать сезонов в поле, то есть в тайге, в горах и всяких забытых богом местах. И его нетрудно понять.

Утром договорились — астрономы подкинут нас через перевалы до Хорога на своем «газике». Нам надо было попасть в кишлак, где находилась наша база, там росли абрикосы и морковка, а на веранде у древнего мазара с выцарапанной на полу шахматной доской — там какой-то легендарный мудрец играл в шахматы, — под съежившимися от времени рогами можно напиться чаю.

С нами поехал Фышлер. Он сидел сзади, уступив мне переднее место, и прижимал к груди пленки. Он сбрил за ночь бороду и оказался явно моложе тридцати. Он беспричинно улыбался, когда «газик» подпрыгивал на камне, и порой доставал зубами из верхнего кармана шариковую авторучку, и, уложив на коробку с пленками школьную тетрадку, пытался что-то записывать.

Мы попрощались, и Фышлер пригласил нас в Ленинград к нему зимой, чтобы он рассказал нам, что из всего этого получится. Мы пообещали приехать.

Мы услышали о Фышлере и его открытии раньше, чем думали. Это было в Душанбе. Мы стояли с Кимом в очереди за газировкой. Было очень жарко и немного пыльно. Очередь была длинной и изнуренной зноем. Я, отошла в тень, к стенду с газетой. На последней странице крупными буквами было набрано: «Интервью с доктором Фышлером».

И я, еще не читая, крикнула Киму:

— Кимуль, там про наших астрономов!

У Кима подходила очередь, и он сказал:

— Прочти сама, а я тебе стакан поднесу.

Но я подбежала к нему, мы напились — по три стакана без сиропа — и вместе прочитали про то, что уже знали. Но было там и новое для нас. Доктор Фышлер довольно сдержанно и без упоминания собственных заслуг сказал корреспонденту, что с помощью радиотелескопа удалось уловить сигналы явно искусственного происхождения и даже определить их источник, я забыла, в каком созвездии, но главнее — за много световых лет от нас. Какие-то живые существа ищут связи с братьями по разуму.

«В настоящее время, — писал дальше Фышлер, — наше открытие подтверждено астрономами с Миддлтонской обсерватории, а также японскими коллегами. Они тоже уловили идентичные сигналы на той же волне».

А дальше шло самое интересное. Оказывается, один московский ученый определил, что это за сигнал. Не то чтобы понял его, но на основании каких-то расчетов решил, что сигнал не послание, а нечто вроде зашифрованного указания, как построить что-то такое… В общем он высказал только гипотезу, и не все с ней согласны, но если это так…

Мы с Кимом очень обрадовались, что у Фышлера и в самом деле с сигналом получилось все, как он хотел. Мы рассказали об этом Руслану с Седовым, когда вернулись в гостиницу, и те тоже обрадовались, а Руслан сказал:

— Вы просто не понимаете, что значит это открытие. Вы погрязли в суете ежедневности и обыденности. А ведь наступил-таки день, когда космос заговорил с нами как с равными. И сказал: «Здравствуйте, братья по разуму. Слышите ли вы нас?»