Коснись зари

И все-таки, возможно, ему не стоило долго удерживать ее. Это было неразумно. Он ненавидел женщин — всех женщин — за их лживость и хитрость. Ненависть была единственной хорошей вещью, которой научила его мать, перед тем как уехать с коммивояжером, продававшим виски.

Время шло, а он так и не мог решить окончательно, брать Хеллер с собой или нет. Подумав, что стоит использовать каждую минуту, чтобы насладиться своим призом и оценить его, он лринялся наблюдать за Хеллер. Когда-нибудь ему удастся излечиться, он снова станет мужчиной, и вот тогда…

Когда Хеллер проснулась во второй раз, Гордон снова стоял над ней.

— Надеюсь, вы хорошо спали, моя дорогая? — В его голосе слышалась насмешка. Очевидно, он добавил что-то в чай, чтобы усыпить ее. Но зачем было это делать после того, как он предложил отвезти ее обратно в гостиницу?

Она осторожно огляделась.

— Я веду свою игру, Хеллер, и устал притворяться кем-то, кем на самом деле не являюсь, — произнес он высокомерно.

Не давая ей опомниться, схватил ее и поставил на колени.

— Я всегда хотел белую девчонку-рабыню. — Сбросив подушки на пол, Мейджер прижал Хеллер к спинке кровати. — Китайские рабыни не понимают по-английски, но у тебя нет такой проблемы, не правда ли?

— Рабыни? Гордон, прошу вас, остановитесь — вы делаете мне больно! — Хеллер попыталась вырваться, но у нее не хватило сил.

— Ты была когда-нибудь в тюрьме, детка? У охраны есть много способов заставить заключенного делать все, что от него захотят. Я провел в Сан-Квентине не так уж мало времени и знаю, о чем говорю. — Он захватил ее запястья, затем навалился на нее всем телом и привязал их к спинке кровати.

— Нет, Гордон, нет! Вы не должны делать этого, иначе вам прямая дорога обратно в тюрьму.

— Ах, какая забота, я тронут до слез! Вот только они ничего не узнают, потому что вы не скажете им: к тому времени, когда я закончу с вами, вы будете говорить только то, что я прикажу. И не смотрите на меня так обеспокоенно, моя дорогая, я не собираюсь причинять вам продолжительную боль, поскольку я слишком забочусь о вас. — Он не спеша поднялся.

Волна тошноты подступила к горлу пленницы.

— Зачем вы это делаете?

— Зачем? Этот же вопрос я задавал себе некоторое время назад и в конце концов пришел к определенному выводу. — Вы — именно то, что я хочу. У вас такой утонченный вид, которого нет у большинства других женщин, и мне это нравится.

Хеллер невольно вздохнула. Утонченность — неуловимая черта, которая отличает настоящую леди, — всегда была для нее недостижимой мечтой, и теперь она же стала ловушкой, в которой ей суждено погибнуть.

— Я никогда не соглашусь выйти за вас, мистер Пирс, никогда.

— Что ж, посмотрим. Должен предупредить, что мой метод чрезвычайно убедителен. — Мейджер грубо повернул ее лицом к себе. — Ты так красива, Хеллер, у тебя такое детское личико, невинное, наивное, что очень хочется увидеть и все остальное. — Он провел тыльной стороной ладони по ее груди, затем развязал на себе пояс и, скинув халат, остался в одних широких черных штанах.

Хеллер вскрикнула, но он тут же со смехом зажал ей рот рукой.

— Ах, какая маленькая скромница, ну прямо мисс Высокомерие и Надменность. — Мейджер осторожно спустился пальцами к ее шее. — Ты знаешь, что тебе сейчас нужно? — Схватив Хеллер за подбородок, он резко приподнял ей голову. — Тебе нужен урок смирения. Держу пари, что тебя никогда не учили скромности в академиях, которые ты посещала. Не так ли?

— Послушайте, Гордон, чем бы ни была вызвана ваша ненависть ко мне, простите меня. Я сделаю все, что смогу, чтобы искупить свою вину перед вами, только позвольте мне уйти.

Сверкнувшая в его глазах злоба заставила ее задрожать от страха.

— Хорошо, я подумаю. — Он обошел вокруг кровати и схватил ее за ночную рубашку. — А пока урок номер один. — Мейджер начал скручивать тонкую ткань. Хеллер сжалась, пытаясь высвободить руки, и тут же почувствовала рывок веревки, которыми были связаны ее запястья. Она закричала от боли. — Кажется, я сделал тебе больно? Мне так жаль! — Мучитель, продолжая смеяться, наклонился к ней, и Хеллер ощутила его зловонное дыхание. В следующий момент он сильно дернул, разрывая ткань и открывая ее тело своему жадному взгляду.

Несколько секунд он только смотрел на нее. Его пристальный взгляд коснулся каждого дюйма ее тела, и Хеллер показалось, что она вот-вот умрет со стыда.

Мейджер быстро прошел в другой угол комнаты, а когда вернулся, в его ладони был зажат длинный кнут.

— Урок номер два — повиновение. — Он ласково погладил кнут. — Мой опыт подсказывает мне, что для женщины достаточно простого требования повиноваться; сначала она должна пройти через наказание. — Мейджер посмотрел в затуманенные страхом глаза своей жертвы. — Я вижу, тебе уже не терпится. И ты права. Это необычный кнут, он был сделан специально для того, чтобы приносить удовольствие. Конечно, все зависит от того, кто держит его, но ты не должна волноваться, я — настоящий профессионал.

Хеллер похолодела от ужаса — он в самом деле был сумасшедшим!