Коснусь тебя

Уголком глаза я заметил, как Окли уставился на Сиенну. Мне стоило больших усилий не подойти к нему, вырезать ему глаза и засунуть их ему в задницу. Он может быть весь в деньгах и купаться в высокомерии, замаскированном под уверенность, но меня он, ни капельки не обманул.

Спенсер проскользнул рядом со мной и прислонился к полустене.

— Что у тебя за история?

— Моя история?

— Да, твоя история.

— С чего бы мне иметь историю?

— Да ладно. — Он хитро ухмыльнулся. — У каждого есть своя история.

Я потер руки, размышляя, стоит ли мне потратить время на то, чтобы грамотно подобрать слова, или попытаться увести разговор в другое русло.

— Серьезно. У тебя должна быть история. — Спенсер поднял бровь, его глаза были красными и расфокусированными от слишком большого количества выпитого.

— Я… — Я сжал губы. — Раньше я был морским пехотинцем.

— Не может быть. Это чертовски круто.

Нет, если бы ты знал всю мою историю.

— Почему ты ушел? Тебя ранили или что-то в этом роде?

Я глубоко вдохнул.

— Или что-то в этом роде.

— Ах. — Он кивнул. — Я понимаю. Это не то, о чем ты хочешь говорить.

— Нет. — Совсем нет.

— Но это все равно чертовски круто. Достойно восхищения. Мужчины и женщины, которые вот так подвергают свою жизнь опасности, сражаясь за нашу страну — они заслуживают всяческого уважения, чувак. — Он сделал глоток пива. — Все уважение, — пробормотал он, прежде чем между нами воцарилась тишина.

Мы оба сидели и смотрели на толпу. Все были навеселе от музыки и алкоголя, и казалось, что по мере того, как продолжалась ночь, количество людей становилось все больше и больше.

— Итак, ты и Сиенна. — Спенсер переключился. — Ты неравнодушен к моей младшей сестре?

Я хмыкнул.

— Ты пьян.

— Да. Это так. Но мне не нужно быть трезвым, чтобы уловить флюиды между вами.

— Нет никаких флюидов.

— Лжец. — Он продолжал смотреть перед собой. — Ты намного старше ее, и, учитывая, чем ты зарабатываешь на жизнь, я думаю, что ты не задерживаешься на одном месте надолго.

— Ты очень наблюдательный, не так ли?

— Когда дело касается моей младшей сестры, то да.

Я кивнул в сторону Окли, желая отвлечь внимание от себя.

— Какое наблюдение ты сделал о нем?

— Знаешь, мне никогда не нравился Окли. — Он нахмурился. — Я понял, что он придурок, как только встретил его. И, честно говоря, я не думаю, что Сиенне он когда-либо нравился.

Я посмотрел на него, вздернув бровь.

— Она встречалась с ним долгое время, не так ли?

— Три года, я думаю.

— Тогда он должен был ей нравиться. — Эта мысль не понравилась мне.

— Не знаю. — Он прищурился, наблюдая, как Сиенна разговаривает с группой друзей. — Она была такой потерянной девочкой с тех пор, как умерла наша мама. Она притворяется, что у нее все в порядке, а этот… — он сделал жест в ее сторону, — этот образ социальной бабочки, эта поверхностная, материалистичная принцесса, которой она притворяется, это не она.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я помню маленькую девочку, которой нравилось, когда ее братья делали ей вещи вместо того, чтобы люди покупали ей дорогие подарки. — Он улыбнулся. — Раньше она любила гоняться за бабочками в саду, ковыряя пальцами землю в поисках жуков и червей. Она всегда была вся в грязи, доводя маму до сердечного приступа каждый раз, когда пачкала свою новую одежду.

— Ты прав. Это на нее не похоже. Или, по крайней мере, на ту Сиенну, которую она всем показывает.

— Смерть нашей мамы была тяжелой для всех нас, но для Сиенны… она сломала ее. Теперь она здесь, — сказал он, — жесткая, толстокожая девушка, которая притворяется, что деньги и статус определяют ее. И Окли вписывается в это.

— Да. — Я сузил глаза, изучая Окли. — Думаю, в этом есть смысл.

Он глубоко вдохнул.

— Ладно, хорошо… я пойду блевать. Просто, я знаю, что ты, вероятно, можешь надрать мне задницу за две-три секунды, но я чувствую, что это мой братский долг сказать, — он сглотнул, расправляя плечи, — если ты сломаешь мою сестру, я сломаю тебе позвоночник.

Я хмыкнул.

— Предупреждение получено.

— Хорошо. Теперь, я собираюсь…

— Иди поблюй. Да, ты это сделаешь.

Я ухмылялся, смотря, как Спенсер продирается сквозь толпу. Бедный парень будет ненавидеть себя утром. Спенсер не был большим любителем выпить в отличие от своего брата-близнеца, который сейчас разгуливал с хихикающей девушкой на плечах. Но такому наблюдательному человеку, как я, было легко заметить, что бедняга тащит за собой большой багаж. Что-то, что он чертовски старался скрыть от всех остальных.

Покалывание у меня на затылке пробудило осознание. Я взглянул на Сиенну и увидел, что она смотрит на меня. Прошло мгновение, и все остальные люди и вещи вокруг нас исчезли.

Остались только мы. Она, я и огненное напряжение, которое пульсировало между нами, как жизненная сила. Мы оба чувствовали это. Мы оба хотели этого. Боже, все было бы так просто, если бы я не чувствовал того же влечения, что и она. Было бы так просто уйти и не думать о ней. Но это было в каждой косточке моего тела, боль, голод, проклятая потребность, которая наполняла меня всякий раз, когда я был рядом с ней.