Коснуться небес (ЛП)

На этот раз он не заставляет меня умолять. Он просто открывает коробочку.

- А это для таких дней, как сегодня.

Он достает его из коробки и делает шаг, становясь у меня за спиной, бережно оборачивая его вокруг моей шеи и застегивая на затылке. Когда мы только начали встречаться, он подарил мне ожерелье в виде капли. Но это означает для меня гораздо больше. Не только потому, что у меня на груди поблескивает бриллиантовая подвеска, но и потому что оно простое и утонченное, такое, что я могу носить его почти что под любой повседневный наряд. Могу сказать, что так Коннор и задумывал.

Думаю, я могу сейчас расплакаться. А я никогда не плачу.

Предполагаю, это же нормально лить слезы над ювелирным украшением. Это минус к карме меня в роли снежной королевы или меркантильного сноба, верно? Ох, кого это на хрен волнует?

Мои слезы очевидны.

- Спасибо, - говорю я.

Коннор целует меня в губы и проводит руками по моим плечам.

- Всегда пожалуйста.

        * * *

Наше с Коннор утро проходит за переключением каналов между Discovery и History channel, тем самым мы пытаемся избежать просмотра реалити-шоу в пользу образовательного сегмента ТВ. (Да, я осознаю, что это немного лицемерно, но просто то, что я снимаюсь в реалити-шоу еще не делает меня их фанатом.) Мы изолировались в спальне, и когда сестры спросили Коннора обо мне, он ответил, что я себя плохо чувствую. Этого было достаточно, чтобы они купились и оставили нас в покое.

Телефон Коннора звонит, прерывая просмотр передачи о Черной Смерти (Устаревшее название чумы – прим.пер.).

- Ты не можешь сейчас уйти, - говорю я ему. - Ты пропустишь все изображения чумы и гангрены.

Он смотрит на телефон.

- Как заманчиво, - Коннор улыбается, давая мне знать, что имеет в виду.

Я вспоминаю литературу о бубонной чуме, то, как приобретала эти столь странные знания в колледже, готовясь к викторинам за кубок, свои собственные неторопливые изучения данной тематики.

- У людей самых отчаянных, готовых шутить с жизнью и смертью, есть нечто такое, над чем они не позволяют себе смеяться (Перевод Р. Померанцевой. из "Маска Красной Смерти" Э.А. По - прим. пер.), - я цитирую Маску Красной Смерти, подразнивая его и одновременно отвлекая.

Его глаза начинают блестеть от брошенного мной вызова, а рука опускается, игнорируя жужжание телефона.

- Эдгар Аллан По, - отвечает он с легкостью, поглощая мою приманку в один присест.

Коннор садится возле меня на кровати, так что его ноги прижимаются к моим. Его пальцы касаются моего бриллиантового ожерелья, поглаживая тонкую цепочку и непроизвольно щекоча впадинку у основания моей шеи. Я сжимаю его руку, прежде чем ощущения от его прикосновений вызовет дрожь по всему телу.

Он проницательно смотрит на меня, шепча:

- Люби всех, но верь немногим. Никому не делай зла.

Одна из моих самых любимых цитат. Я немного отворачиваюсь, так, чтобы наши губы нечаянно не столкнулись.

- Шекспир, - выдыхаю я.

- Очень хорошо.

Мои мысли обращаются к моему сердцу. Крошечное расстояние отделяет наши губы от поцелуя, и несмотря на болезненность в моем теле, я хочу повторения вчерашней ночи.

Люби всех. Любовь. Я принимаю Коннора таким как он есть, даже с его анти-любовными устоями. Но почему, черт возьми, он выбрал именно эту цитату?

- Тебе запрещено соблазнять меня Шекспиром, - я приказываю своим мыслям вернуться к здравому смыслу. Вернись же, антисентиментальная Роуз. Отодвигаясь вправо, я увеличиваю расстояние между нашими губами. - Особенно цитатами о любви.

- Дорогая, мне не нужно тебя соблазнять, - говорит он. - Ты и так уже моя.

Выражение его лица переполняет похоть, тогда как я сердито прищуриваю глаза. Чем больше я хмурюсь, тем сильнее возбуждаюсь. Несмотря на то, что за столько лет я прекрасно усвоила этот урок, мне все еще не удается подавить реакцию своего организма, чтобы выиграть этот раунд.

Коннор облизывает губы и бросает еще одну цитату. Только на этот раз он декламирует строчку, тяжело и прерывисто дыша. Почти так, будто он занимается любовью с этими словами.

- Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.

Почему это так сексуально? И почему интеллект заводит меня сильнее, чем накачанный рельефный пресс?

- Гамлет, - отвечаю я. Я сажусь ровнее, опираясь на изголовье кровати, и пытаюсь скрыть тот факт, что моя киска вновь пульсирует, пылая страстью.

- Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь.

Я внутренне улыбаюсь от уха до уха. На нашем первом свидании мы ходили на спектакль по этой пьесе.

- Это легко. Буря.