Косово 99

Я уже не помню каким образом, но всё же нам удалось уговорить Командира отпустить одного из нас прогуляться за девочками. Этим одним оказался я. Я сам вызвался погулять по ночному городу поскольку как обычно жаждал опасных приключений. Кажется кто-то ещё собирался идти, не помню уже кто именно, но вот Толстый точно идти боялся. Он не хотел идти сам, и говорил что идти не надо никому, пускай девки сами приходят. Трахаться он хотел, но вот потрудиться ради этого не собирался. Другие парни относились к происходящему самым что ни на есть правильным образом: «Идти опасно, но если выпадет идти именно мне, то пойду». «Рвался в бой» один лишь я, и в итоге я и пошёл. Вернее пошёл я не один, а в компании со стариком и нашим героем-любовником. Герой-любовник привычным движением закинул за спину свой пулемёт, я повесил на шею свой автомат и мы двинулись в ночной город. Старику закидывать за плечо было нечего, он был не вооружён, и поэтому он, не по годам бодро, шёл налегке.

Мы шли по улице города, а вокруг нас кипела ночная жизнь. В понимании современного человека, особенно человека молодого, термин «ночная жизнь города» означает работу ночных клубов, дискотек, баров и ресторанов, сияющие витрины дорогих магазинов, проносящиеся по улицам автомобили в салонах которых громко играет музыка. Ночная жизнь города Приштина была другой. Термин «ночная жизнь» в городе Приштина в те дни означал горящие сербские дома, редкую, непонятно чью стрельбу, грохот боевой техники натовских патрулей и конечно же повсеместное движение албанских грабителей и мародёров. До того места где жили цыгане мы дошли без приключений. Уже на подходе к табору я понял, что мягко говоря, не верно представлял себе то, как живут эти цыгане.

По всей видимости к местным цыганам приехали все их родственники и друзья спасающиеся от албанского беспредела. На находящейся за полупрозрачным забором площадке, перед каким-то зданием, располагался реальный лагерь цыган-кочевников. Множество самодельных, не то палаток, не то шалашей, вокруг них снуют люди, взрослые и дети, горят костры. Натуральный табор. Мы зашли в ворота забора и оказались на небольшой площади посреди этого табора. Пока мы шли вдоль забора на нас не обращали особого внимания, но как только мы оказались внутри табора произошло событие сильно потрясшее меня.

Как только мы остановились в центре площади со всех сторон к нам хлынула толпа цыган всех возрастов. Людское море двинулось на нас. Цыгане что-то громко орали и шли на нас как лавина. Мне стало «не по себе» — никогда до этого я не оказывался в центре огромной возбуждённой и нацеленной лично на меня толпы чужаков. Я не понимал что они орут, я не понимал враждебны они или просто возбуждены, я не понимал что они собираются делать дальше, зато я чётко и ясно понимал что если они кинуться на нас то нам не поможет ни автомат, ни пулемёт — они просто разорвут нас руками. Оружие, которое мы держали в руках не могло спасти нас. С какой-то странной легкостью на душе я осознал, что если они захотят схватить нас, то нам не спастись и поэтому спокойно стоял стараясь ничем не спровоцировать толпу. Мой товарищ вёл себя аналогично. Мы встали спина к спине посредине возбуждённой толпы и ждали что же будет дальше.

Я успел разглядеть, что толпа состоит по большей части из молодёжи, среди которой было много маленьких детей. Пришедший с нами старикан стал грозно кричать и отгонять от нас толпу. У него получалось не особо хорошо, как я понимаю толпа в общем-то его игнорировала, зато подошедшие на шум великовозрастные цыгане быстро навели порядок. Они несколько раз властно прокричали что-то и толпа «осела». Я не разобрал тогда на каком языке говорили старшие цыгане, но даже если они и говорили на сербском я всё равно не понял ни слова из того что они говорили своим юным соплеменникам. Молодёжь продолжала осматривать нас, дети кажется даже пытались нас потрогать, но никто больше не орал и не напирал на нас. Старшие цыгане продолжали что-то растолковывать своим молодым соплеменникам и в скором времени те поменяли своё эмоциональное возбуждение на любопытство и доброжелательность. Взрослые даже прогнали часть молодёжи, как я понимаю для того чтобы молодёжь не надоедала нам своим чрезмерным вниманием. Что именно молодёжь хотела сделать когда толпой ринулась к нам я так и не понял.