Косово 99

Последующие дни мы продолжали нести службу по охране госпиталя. Время от времени к нам заезжали наши товарищи отправляющиеся или возвращавшиеся с каких-либо заданий. Мы общались, делились новостями и обменивались мнениями о происходящем. С учётом всего услышанного можно было сделать вывод о том, что ситуация в крае Косово была в общем-то стабильная. Ни одного мало-мальски серьёзного столкновения наших сил с албанами так и не произошло. Натовские подразделения повсеместно разворачивались и обживались. Албанцы продолжали свирепствовать. Не смотря на прибытие нескольких самолётов из России никакого существенного подкрепления мы по-прежнему не получили. Практически все попытки наших младших («полевых») командиров оказать помощь сербам пресекались командованием. Последнее не нравилось большинству из нас. Сербы видели, что на местах русские стараются их защитить, но при этом сербы стали осознавать, что на серьёзную помощь со стороны России им рассчитывать не придётся. В разговорах с местными я выяснил, что кроме нас, русских, их хоть как-то пытались защищать испанцы. Где именно это было я не знаю — ни одного испанца я вообще не видел. Поскольку никакой видимой существенной помощи от нас не было, да и вели мы себя вызывающе, сербы должно быть решили, что нам наплевать на их судьбу и что мы не хотим их защищать. Но это было не так.

Наблюдая день за днём страдания беззащитных сербов мы понимали что должны что ни будь сделать чтобы хоть как-то им помочь. Все мы на тот момент уже осознали, что со стороны нашего командования явно не будет сделано ни каких шагов в этом направлении, но примириться с ситуацией нам было тяжело. Особо тяжело было примирится с ситуацией из-за того, что сербы постоянно сообщали нам о новых своих бедствиях, да и видеть албанских мародёров безнаказанно везущих награбленное в сербских домах имущество нам приходилось каждый день. К слову сказать, вывозя награбленное албаны действовали по принципу «кто во что горазд». Для перевозки награбленного кто-то из них использовал трактор с прицепом, кто-то машину, ну а кто-то и самую обычную тележку.

Мы часто говорили между собой, что этих мразей надо наказывать и возмущались тем, что командование не даёт нам расправиться хотя бы с самыми наглыми из них. Командир хотя и был сдержан, но тем не менее поддерживал наши справедливые карательные помыслы. Он так же как и мы не мог изменить ситуацию, но и примириться с таким положением дел у него не получалось. Как-то вечером собравшись коллективно поужинать и выпить пива мы снова заговорили на эту тему и в этот раз наш разговор неожиданно принял вполне конкретный оборот. После непродолжительного обсуждения мы пришли к выводу, что раз уж командование не разрешает нам защищать сербов то мы сделаем это самостоятельно. Без разрешения. Тайно и неофициально. На свой страх и риск.

Мы решили узнать у сербов где по близости находится какая ни будь не слишком большая банда шиптаров, после чего переодевшись в гражданскую одежду пробраться к этим выродкам и всех их поубивать. В гражданскую одежду было необходимо переодеться для того, чтобы какой ни будь случайный свидетель не смог опознать нас как солдат российского контингента. Получилось бы, что шиптаров убили какие-то неизвестные люди, похоже даже было бы на разборку между группами мародёров. Банды бы не стало и сербам по меньшей мере на какое-то время стало бы безопаснее жить. Случайные свидетели смогли бы рассказать другим албанам только про группу неизвестных лиц в масках и гражданской одежде. Шиптарам некому было бы мстить и не на кого было бы жаловаться, таким образом нам бы всё сошло с рук.

Если бы шиптары оказались ловчее и смогли бы опередить нас, то значит нам не повезло. Риск благородное дело. Необходимо было ещё и раздобыть оружие, поскольку со своими стволами «идти на дело» было недопустимо. Раздобыть оружие нам не представлялось слишком сложным поскольку мы знали что оно есть у некоторых, возможно даже у многих сербов. Мы обсуждали этот план действий вместе с Командиром — никто никому не приказывал, а было натуральное обсуждение. «На дело» должны были пойти только добровольцы и с этим проблем не возникло. Командир возглавил нашу нештатную штурмовую группу.

Что же касается меня, то я был одним из самых рьяных сторонников вышеописанного мероприятия и естественно я был в числе вызвавшихся добровольцев. Поскольку охранять госпиталь по-прежнему было необходимо, то нашлось занятие и для тех из нас кто не слишком горел желанием рисковать собой ради защиты сербов. То, что мы собирались сделать с точки зрения уголовного закона полностью подходило под понятие преступления, причём преступления тяжкого. Соответственно мы могли понести за него наказание и мы прекрасно отдавали себе отчёт в этом, но мы не боялись рискнуть ради правого дела. Что же касается морально-психологического аспекта, то тут уместно сделать пояснение следующего характера.