Косово 99

Находясь в госпитале мы представляли прекрасную цель для нападения, но тем не менее нападать на нас боевики АОК-УЧК как и прежде не спешили. Зато мародёрствовали албанцы с прежним энтузиазмом - каждый день мимо нас медленно проезжали трактора и машины нагруженные награбленным в сербских домах имуществом. К тому времени албаны возили награбленное безо всякого стеснения, непринуждённо, вроде как они ничего плохого и не делают вовсе. Мы не вмешивались, даже как-то перестали особо обращать внимание на это. Привыкли. Максимумом нашей реакции было повернувшись в сторону трактора злобно сказать: «Совсем мрази охуели!». Сербы тоже практически перестали жаловаться нам поскольку уже точно знали, что нас мало и мы помочь не сможем. Но всё же они по-прежнему надеялись, что со дня на день прилетят-таки русские солдаты и братская великая Россия их защитит. Однако уже в те дни мною был замечен первый серб который адекватно оценивал ситуацию и не питал глупых и ненужных надежд.

Этот парень был возрастом лет так тридцати и в прошлом проходил службу в полицейском спецназе. Про особенности службы он ничего не рассказывал, зато показал мне более эффективный в бою способ замены магазина у автомата Калашникова. Этот простой способ кардинально отличался оттого, что было принято в нашей армии, при этом в боевых условиях он не только экономил время, но и был более безопасным поскольку гарантировал большую защищённость тому кто менял магазин. Серб этот с первых дней держался с нами доброжелательно, но дистанционно и спокойно. Он не разделял бурного восторга остальных сербов вызванного нашим появлением. Как я понимаю, он уже тогда знал приблизительно как будут развиваться дальнейшие события и осознал, что Россия не будет защищать сербов в Косово, а у находящихся здесь двухсот десантников нет ни сил, ни возможностей кардинально повлиять на ситуацию. При этом он также понимал, что стоящие перед ним русские парни это всего лишь простые солдаты, то есть люди от которых большая политика уже не зависит. В дальнейшем созерцая наши похождения он не удивлялся и не возмущался. Он понимал нас.

С первого же дня своего прибытия в госпиталь мы стали активно «употреблять внутрь». Пили в основном пиво. Иногда пили водку или вино. Пили с сербами и сами по себе. Пили постоянно. Как ни странно не было ни одного дебоша в прямом смысле этого слова. Вообще ни одного. Мы не ссорились ни между собой, ни с сербами. Почти на каждую ночь мы брали ящик бутылочного пива. Утром отдавали в магазин ящик с пустыми бутылками. Бутылки необходимы были для того чтобы на базе или заводе владелец магазина мог получить новую партию пива. Видимо с тарой в те дни были проблемы и сербы просили нас отдавать пустые бутылки. Мы отдавали все, что смогли обнаружить по утру.

Кроме ящика пива было ещё и пиво купленное кем-либо самостоятельно и естественно была ракия и водка. Так чтобы валятся никто не напивался ни разу, но пьяными мы бывали частенько. Командир пил вместе с нами. На первый взгляд это может показаться неправильным поскольку в армии между начальниками и подчинёнными должна быть дистанция. Но это только на первый взгляд. Наш Командир был «старый воин», говоря проще он был человеком умудрённым жизненным опытом. К тому же он был единственным офицером среди нас и у него все эти дни просто-напросто не было равной по статусу компании. Сидеть день за днём одному как сыч было нелепо, да к тому же капитан В. не был сторонником «сапоговщины» и «уставщины». Запрещать нам пить было бесполезно. Мы бы говорили, что конечно же не пьём, но сами бы конечно же пили.