Косово 99

Если не слишком задумываться над ситуацией то можно сделать вывод о том, что командование берегло нас, прекрасно понимая, что двести, даже хорошо подготовленных, человек не смогут обеспечить безопасность сербам. При этом пытаясь оказать сербам помощь мы легко могли попасть в специально подготовленную для нас албанцами засаду. Более того, албанских мародёров необходимо было или убивать, или задерживать, однако и в том и в другом случае нам не миновать реальных боестолкновений с бесчисленными шиптарами, которые по-прежнему почему-то упорно не желали на нас нападать. Мы не боялись воевать против албанов, но было ясно, что большого успеха в этом деле нам не достигнуть (опять же, нас было слишком мало) и следовательно провоцировать их было делом бессмысленным - сербам это бы вряд ли помогло. Тут примечательно другое, когда наконец-то прибыло долгожданное подкрепление помощь сербам всё равно не оказывалась. Приходят на ум слова полковника услышанные мной в первый день пребывания в Косово. Глубокомысленные слова. Слова о том, что воевать мы тут не будем.

Несколько раз по ночам открывалась стрельба по мародёрам пытавшимся залазить в находящиеся под нашим контролем здания на прилегающей к аэродрому территории. Стреляли наши часовые, или вернее сказать патрульные. Ни разу никого не убили и не задержали. Следов ранений, типа крови и окровавленных тряпок обнаружено не было. Ответный огонь мародёрами не вёлся. Днём мы постоянно ездили гонять организованные группы мародёров пытавшихся выносить имущество из административных и военных зданий. Оккупанты действовали всё масштабнее.

Однажды мы - я, Толстый и офицер, бывший старшим нашей машины, получили приказ выдвинуться к одному из зданий и удалить оттуда группу замеченных там албанских мародёров. Подъехав к указанному казённому помещению мы застали этих деятелей за работой - они копошились там старательно выискивая что-либо ценное. На дороге стояла их машина, старая раздолбанная легковушка. Само по себе событие заурядное, если бы не один момент.

Возле машины стоял албанец одетый в сербскую армейскую камуфлированную куртку. На одном плече у него был пришит традиционный шеврон ОАК-УЧК, а рядом были прикреплены чётки, видимо обозначающие какой-то высокий статус их обладателя. Этот тип был явно лидером мародёров. Мы со старшим пошли выгонять из здания лазающих там албанов, Толстый остался в БТРе. Он нервничал, и хотя мы были в пределах прямой видимости, требовал чтобы мы далеко от БТРа не отходили. Мы прекрасно понимали, что углубляться на территорию где сейчас находилось неизвестное количество албанов было опасно, но в тоже время делать что-либо было необходимо. Офицер знаками объяснил лидеру мародёров, чтобы он вместе со своими помощниками «валил» отсюда. Тот понял, что от него требуется и дальше произошло событие которое мне запомнилось. Главный албан что-то крикнул своим подручным и те кинулись вон из здания с просто таки невозможной быстротой. Я много раз наблюдал с какой панической быстротой забитые и «зачморённые» молодые военнослужащие выполняли указания «дедов», но то проворство и страх, с каким кинулись бежать мародёры показались мне нереально-невероятными. Увиденное произвело на меня большое впечатление. Как я понял, старший мародёр обладал очень большой властью над своими младшими коллегами. Такой власти можно было добиться только одним способом - безжалостной жестокостью.

Мародёры, в количестве примерно десяти человек, залезли в свою машину и отъехали на несколько сотен метров. Там они остановились и стали ожидать нашего убытия, видимо надеясь продолжить своё занятие, но мы уезжать не спешили. Они тоже не двигались с места и тогда мы подъехали к ним и в максимально решительной форме потребовали «уёбывать на хер отсюда». Мне невыносимо хотелось открыть по этой мрази огонь, благо их машина представляла прекрасную цель для моих пулемётов. Я очень хотел получить приказ на открытие огня, но приказ так и не поступил - албанцы не спеша уехали. Зря мы тогда эту сволочь отпустили, ох зря. Если уж нельзя было расстрелять этих гадов, то нужно было хотя бы сжечь машину, лишив их таким образом возможности вывозить награбленное.