Косово 99

Тогда, в госпитале, он походил на киношного эсэсовского офицера-садиста: как-то уж очень белобрысый, в фуражке с высоко задранной тульей он производил отталкивающее впечатление. Для полноты картины ему надо было бы показать на нас пальцем и заорать что ни будь на подобии: «Партизанен! Ахтунг! Фоер!». Когда в дальнейшем я видел его стоящим на трибуне под которой ровными колоннами проходили солдаты в голове у меня появлялись вполне определённые ассоциации. Неприятный человек и нетипичный для ВДВ офицер.

Завидев высокопоставленного проверяющего я резко изменил курс и направился в комнату где лежали моя форма и бронежилет. Генерал всё же увидел меня и продолжая орать ткнув пальцем в мою сторону повелел мне подойти. Я подошёл, представился как положено, и на вопрос о своеобразности своей формы одежды ответил что собирался в душ поскольку мне было необходимо помыться. Генерал больше не уделял мне внимание и снова принялся словесно тиранить нашего беззащитного Командира. Я был отправлен привести себя в надлежащий вид, попросту говоря одеться в военную форму. Когда спустя несколько минут я вышел одетый и экипированный генерал уже уехал. Командир к происшествию отнёсся стоически — за свою жизнь он много всего повидал, да и годы проведённые в армии научили его не ждать от начальства ничего хорошего.

Капитан В. выглядел уставшим и немного разозлённым. Завидев меня он без большого энтузиазма высказал мне за то что я шляюсь голый в то время когда приезжают проверяющие. Командир даже не догадывался о том, что я узнал о прибытии генерала только тогда когда вышел в коридор. Меня просто никто не предупредил — мы совсем расслабились. Командир сообщил, что за нарушение дисциплины нас снимут с этого поста. Так оно и вышло.

То, что нас будут менять было известно заранее и поэтому «вламывая люлей» генерал просто решил показать на нас свою власть. Видимо ему это доставляло удовольствие. Известие о том, что нас снимут с этого поста лично меня обрадовало, поскольку я уже не мог больше общаться с сербами. Мне было стыдно перед сербами за то, что мы не защищаем их. Я не мог общаться с людьми которые ждали от нас, братьев-славян, помощи и защиты, но не получили этой самой помощи хотя мы вполне могли бы её оказать. К тому же мне очень сильно не нравилось поведение самих сербов. Многие сербы стали относиться к нам как будто ЛИЧНО мы виноваты в бездействии со стороны России. Я никогда не понимал придурков которые слишком многого хотят от обычных людей, в данном случае от простых солдат. Ну если в конце-то концов вам, разлюбезные сербы, так не нравиться бездействие России так и съездите в Москву да плюньте в лицо Ельцину. Зачем показывать свою недоброжелательность нам, простым российским парням? Парням, в большинстве своём готовым помочь, и даже в меру сил помогавшим вам. Короче, огорчало меня поведение некоторых сербов, но всё же чувство стыда перед ними превалировало над всеми другими чувствами. После отъезда из госпиталя я больше не общался ни с одним из косовских сербов.

Наш отъезд из госпиталя состоялся то ли на следующий день, то ли даже через день после приезда генерала. Если бы мы действительно были непригодны к несению службы то нас сменили бы в течении нескольких часов. Скорее всего наша замена была плановая.

Уезжали вечером. Прибывшим парням вкратце объяснили, что тут к чему. Ни какого «пост сдал — пост принял» не было. Наши парни стали собирать вещи и таскать их в БТР. Нам с Толстым было как всегда проще — наш железный дом на колёсах удачно вмещал все наши пожитки. Притащенный с сербского склада большой зелёный железный ящик был привязан нами к одному из люков силового отделения и служил дополнительным хранилищем для не слишком ценных вещей. Более ценные вещи, в первую очередь наши личные вещи, мы хранили внутри машины и доставали их оттуда только по мере надобности. Нам с Толстым собирать было нечего, а вот парни таскали свои сумки и спальные мешки из госпиталя в машину. Наши сборы не остались незамеченными для работающих в госпитале сербов. Происходящее заинтересовало сербов и вскоре они стали спрашивать нас о том, что мы собираемся делать. Уже познакомившиеся с нами сербы видимо опасались что наши непонятные сборы могут сулить им какие-то новые проблемы. На сербские расспросы мы ответили, что уезжаем. Сперва сербы не поверили, но когда всё стало очевидно, весть о нашем скором отъезде быстро разнеслась по госпиталю. Общее настроение сербов выражалось словами «Ура!!! Русские уезжают!!!» Кто-то из девушек-медсестёр реально так и орал.