Косово 99

Разговоры о том, что мы сочувствовали сербам по причине религиозного единства не имеют ничего общего с реальностью. Наше сочувствие объяснялось другим. Каждый из нас, даже те кто был далёк от истории и политики наглядно видели, что в этом конфликте сербы абсолютно правы. Кто-то понимал, что сербы защищают свою страну от албанских оккупантов, кто-то не вдаваясь в подробности косовского конфликта просто видели в действиях США циничное беззаконие («полный беспредел») направленное исключительно на порабощение всего мира. В общем все мы головой и сердцем понимали правоту сербов. Абсолютной правотой сербов и объяснялось наше сочувствие к ним. В дополнении сюда же можно добавить общие славянские корни и историческую дружественность наших народов, ну и конечно же вышеупомянутое православие.

Сербы приветствовали нас — мы задорно махали им, а колонна уверено двигалась вперёд. Мы проехали Биелину, миновали последний российский временный наблюдательный пост состоявший из нескольких бойцов и одинокой БМДэшки, заехали на мост через Дрину возле которого находился сербский таможенный пропускной пункт и многострадальная Босния осталась у нас за спиной. Начиналась Сербия, вторая после Боснии и Герцеговины страна в которой в свои двадцать лет я смог побывать.

Колонна набрала скорость, появились ранее не виданные пейзажи — ехать стало интересно. Пейзажи состояли в основном из стоящих вдоль дороги частных домов составляющих средние по размеру посёлки. Вообще-то было приказано личному составу находиться внутри БТРов однако многие из нас высунулись из верхних люков. Не только из-за желания понаблюдать за местностью, но и по причине сильной жары — югославское солнце палило нещадно. Одежда под бронежилетом пропиталась потом насквозь, зато тёплый встречный поток воздуха приятно обдувал.

В российской армии существует три основных способа расположения личного состава при передвижения на бронетехнике: на броне, под бронёй и под бронёй, но с наблюдателем на броне. Каждый способ имеет свои плюсы и минусы. Основным достоинством передвижения на броне является возможность в случае необходимости быстро покинуть машину, идеальный обзор во всех направлениях, относительная безопасность десанта в случае подрыва на противотанковой мине либо попадание в машину кумулятивного снаряда. Недостатками этого способа являются абсолютная незащищённость от снайперского огня и осколков мин и снарядов, а также возможность на поворотах, кочках и ухабах упасть с брони или получить травму (в Чечне при движении нашего БТРа на высокой скорости по крайне плохой дороге боец находившийся на броне повредил кости таза). Дорога по которой мы ехали была идеальной, но тем не менее свалится с машины на приличной скорости всё же представлялось возможным. Видимо последнее обстоятельство более всего беспокоило командование и нам пару раз по рации повторяли приказ находиться под бронёй. Мы ныряли внутрь, а через некоторое время вновь выныривали подышать пыльным, прокопченным соляркой и пахнущим асфальтом воздухом.

Во время пути меня постигло бедствие: мои недавно приобретённые очки «приказали долго жить». Без очков ехать на броне мягко говоря «не очень». Бедствия продолжались — срывая пломбы коробов с пулемётными лентами я сломал проклятый вышеупомянутый штык-нож. Ни тогда, ни сейчас я не могу понять для чего нужно было опломбировывать короба. Патроны которые там находились никакой ценности не представляли потому как приобрести их у сербов или «муслов» (естественно незаконно) не составляло ни какого труда. При сдаче-приёмке техники наличие и сохранность патронов и лент проверялась, однако серия напечатанная на гильзе либо не сверялась вовсе, либо сверялась чисто формально (попробуйте проверить все 7,5 тысяч патронов взятых только с машин одной роты). Даже сами пломбы не имели маркировки, просто наштамповывались и всё. Из-за кретинских пломб и своей невнимательности при получении оружия я лишился штык-ножа который в дальнейшем ещё надо будет сдавать. Чуть позже меня в этом вопросе выручил мой водила у которого имелись несколько сербских штыков припасённых им для проведения «ченча» с американцами. В Боснии такой нож стоил около 10 немецких марок (5 долларов США) в Косово не стоил ничего. Сербский штык займёт своё место в ножнах, а ублюдочный легкосплавный обломок будет выброшен в поле, где наверное и валяется до сих пор.