Кость со стола

Ах, да, вот ещё что: выражаю вам очередную благодарность от лица Командования. За чёткие и продуманные действия в экстремальной ситуации. И пойду готовить рапорт. На представление вас в сержанты. Ха-ха. Шутка.

И, уже выходя, Гонсалвиш всё же бросил на Джона хитрый взгляд:

– А, может, и нет.

Но Джон готов был прозакладывать свой годовой оклад против пивной пробки, что запись их «беседы» и майор, и все остальные штатные контрразведчики и их учёные, и врачи-психоаналитики просмотрят ещё не один раз…

В квартире доктора Джоди действительно было гораздо удобней и уютней, чем в его комнате в казарме. Вот умеют же женщины привнести в расстановку казённого, вроде, инвентаря, что-то этакое… Индивидуальное! Домашнее.

С трудом заставив сознание перестать проваливаться в мягкие пучины дрёмы, Джон сладко потянулся на полутораспальной мягкой (!) постели. Повернул голову на звук булькания и шкворчания, чуть приоткрыл глаза: точно! Доктор в одной защитной майке на голое тело варила кофе, да ещё успевала на другой конфорке жарить яичницу. Явно – с беконом! И уж здесь ароматы свежей пищи не портил запах дешёвого рапсового масла и подгоревшей овсянки!

Не поворачивая головы доктор, которого он про себя уже называл «моя малышка», буркнула:

– Хватит прикидываться, что спишь, жеребец ты похотливый. Вставай и чисти зубы: завтрак готов. Нужно восстановить те силы, которые ты…

– Честно положил на алтарь служения нашей медицине!

Доктор усмехнулась, коротко на него зыркнув:

– А ты ещё и юморист. Ладно: хватит разлёживаться. Мне надо завтракать, да идти работать. Это тебе начальство разрешило отлежаться двое суток! Хотя…

Вряд ли то, что ты вчера вытворял, можно назвать «нормальным процессом рекреации организма»!

Джону стало немного стыдно. Но – только немного: самую малость! Потому что то, что «вытворял» он, ни в какое сравнение на самом деле не шло с тем, что с ним «вытворяла» его прелестная и ненасытная партнёрша! Явно не пренебрегавшая работой в зале тренажёров для гражданского персонала!

Чтоб не молчать, как идиот, восторженно пялящийся на то, что оставляла открытой «одежда» доктора, он не придумал ничего лучше, как спросить:

– А эта майка… Она же – из стандартного комплекта?

– Да. Ну и что? – в глазах доктора скользнуло что-то вроде недовольства.

Джон продолжил мысль:

– Ничего. Просто не думал, что такая… – на него уставились уже в упор, подойдя, и подбоченя крутые бёдра, и говорить пришлось быстрее, – такая ослепительная красотка наберётся смелости запихнуть божественно стройное и нежное тело в армейскую спецуху.

– А, вот ты о чём… – действительно, кожа у Джоди отличалась исключительной мягкостью и словно бархатистостью, и иногда во время этого дела она даже вскрикивала, когда Джон уж слишком усердствовал в ласках, – Нет, эта штука носится нормально. Правда, пришлось её вначале три раза постирать с умягчителем. А так она очень даже, – доктор повертела перед ним аппетитными выпуклостями, которые специально обтянула порельефней, подтянув майку со спины. Затем доктор перешла к большому зеркалу, висевшему на стене, оглядывая себя, и шевеля разными частями тела, и Джон теперь имел возможность созерцать не менее соблазнительные чуть прикрытые материей, полушария, – удобна. Во-всяком случае, смотрится куда лучше, чем дурацкие ночнушки с кружавчиками… Что, нет?

Он поспешил уверить со всеми возможными комплиментами, что очень даже – да! Да и вообще – может, стоит продолжить более близкое знакомство с этим предметом одежды, и тем, что находится под ним, а то у него после более внимательного осмотра заменителя «ночнушки» уже всё готово!

– Ну уж нет, хамло ты озабоченное. Работа – превыше удовольствий. И вообще: делу – время, потехе – час, как говаривали какие-то там древне-русские мудрецы. Час, понятно? А ты вчера перебрал как минимум лишних три-четыре. Так что – всё. Увеселенья – только вечером.

Теперь он пронаблюдал, как она наносит косметику на лицо. Хотел было сказать, что она и без неё – выглядит отпадно, но осёкся под грозным взглядом: доктор словно почуяла, что он хочет ляпнуть. А вот смотреть, как она одевает форменную юбку и китель, Джоди запретила:

– Отвернись, говорю, к стене, нахал! Нечего тут слюни распускать. Всё равно сейчас тебе ничего не светит!

Джон откинулся на подушку и блаженно закрыл глаза, погрузившись в приятные (Это – если говорить мягко!) воспоминания. Однако его мечты и видения оказались прерваны самым банальным образом: его ощутимо шлёпнули по ягодице:

– Вставай, говорю, призовой самец. Процесс восстановления предусматривает сытный завтрак. И обед. Иначе вечером ни на что не будешь способен!

А вот это – справедливо. Подкрепиться явно надо.

Ладно, придётся-таки встать…

Весь долгий день, пока доктор была на вахте, Джон полёживал на её кровати, слонялся по двум комнатам – кабинету и спальне – и почитывал.