Костер и Саламандра. Книга вторая

Гады, думала я. Давайте, выговаривайтесь. Перелесские Сумерки. Как же глубоко просачивается ад, жутко подумать. До Сумерек, до вампиров, которые ради всяких человеческих дрязг напрочь забывают, кто они такие. Вот ведь даже здесь — наслаждаются. Собственной правотой, не иначе…

— Лангр, — негромко окликнул Клай. — Заткни фонтан.

Лангр резанул его взглядом:

— Мёртвый некромант, ну да. Механический труп. Красиво. Весёлым же местечком стало побережье… ты жертву принести не можешь, да, мумия? Птичек режешь? Или людишек?

— Я троих таких, как ты, отправил в ад, — так же негромко, с улыбкой в голосе, сказал Клай. — Там, на западе, где фронт. И кровь мне не понадобилась. Одним Даром.

Лангр осёкся на вдохе. Ему понадобилось некоторое время, чтобы собраться и ответить:

— Перегибаешь, мертвец. Конечно, чтобы упокоить обитателя Сумерек, нужно…

— Лангр, — в тоне Клая появилась холодная насмешка. — Я сказал не «упокоить», а «отправить в ад». Я мертвец, я мумия, я такие штуки сильно чувствую. Вас там ждут. Те, кому вы служите.

— Мы не служим аду! — закричала Гелира.

В ярости закричала, но я услышала в её голосе ещё и страх. Настоящий страх. Впервые, опять же, я увидела вампира, который настолько испуган.

— Ты хотела убить государыню — разве следуя Предопределённости? — спросил Клай.

— Она — зло! — у Гелиры голос сорвался, Лангр подхватил:

— Разве грех — упокоить движущийся труп?!

Я дёрнулась вперёд, но Клай меня остановил. Спустился с помоста, пошёл по воде, подошёл к ним вплотную — подтянул Лангра за воротник к себе. Очень спокойно, не торопясь. И Дар сиял сквозь него тёмным пламенем — это, мне кажется, даже глазами было видно. Ореол смертного жара.

— Ну, упырь, — сказал Клай, — что ты чувствуешь? Падаль?

— Отодвинься, — попросил Лангр, снизив тон и подаваясь назад. — Сожжёшь.

— И что за беда, — хмыкнул Клай. — Небо простит. Упокоить движущийся труп — не грех. Скольких ты убил, сходя с Линии Крови? Помимо Предопределённости?

— Ты думаешь, там, на фронте, не было вампов с побережья?! — огрызнулся Лангр. — Думаешь, они все там разыскивали пути Предопределённости и Кодекс блюли? Да как бы не так!

— А какое мне дело до других, да и тебе тоже? — Клай отпустил рубашку вампира — и её воротник осыпался пеплом. — Перед Судьбой и Творцом каждый отвечает за себя. Они ответят на Божьем суде. А ты… тебе бы туда для начала попасть. Прислушайся к себе, если ещё можешь. Твою душу уже ждут. И какую душу… как ты её мог аду скормить, не пойму, — сказал он неожиданно грустно. — Как не почувствовал, как тебе было не страшно… не жалко…

— Это неправда! — выдохнула Гелира. В ужасе.

— Правда, — печально сказал Клай. — Ты знаешь, что это правда. Здесь вам должно быть спокойнее, чем на свободе, положа руку на сердце, да? Ведь адские гончие не могут сунуть сюда свои поганые носы.

И у вампиров изменились лица. Даже Лангр взглянул на Клая по-другому.

— Так это же ваши гончие! — сказал он, но без настоящей уверенности в голосе. — Королевы-куклы. Их на фронте полно, это так, но ведь…

— Никакой некромант не может натравить этих гончих на вампира, — сказал Клай. — Мы над ними вообще не властны. Можем отогнать, да. Но уж спустить гончих на Князя Сумерек — это самому надо быть куском ада.

— Вот именно! — закричал Лангр как-то даже радостно. — Она и есть кусок ада!

Я хотела рявкнуть, что это глупая ересь, но меня на вдохе перебила Гелира.

— Нет, — сказала она очень тихо. Её лицо было в размазанной чёрной крови — и кровавые слёзы потекли снова. — Нет, Лангр. Она подходила ко мне близко, ужас исходил от неё, как холодный свет… но гончих во Дворце не было. Ни единой адской твари.

— Ты не заметила, — так же тихо сказал Лангр.

— А что, вампир может не заметить? — усомнился Клай.

И тут меня осенила совершенно безумная идея.

Я выдернула нож из чехла в рукаве и стащила перчатку со своей несчастной клешни.

И они оба, оба наших врага, которые так нас презирали секунду назад, так хотели восстановить свою фальшивую историческую справедливость, убить мою Вильму, отдать моё побережье аду с потрохами — уставились на мою руку разом.

Они очень старались изобразить то ли непонимание, то ли безразличие. Но я ярко вспомнила Дольфа — и не спеша разрезала ладонь. Поглубже.

И всё. Их глаза стали умоляющими. Жадными и умоляющими.

— Если я предложу, вы возьмёте? — спросила я. — У служанки мёртвой королевы? Которая на всё ваше враньё, на ваш поганый Святой Альянс и на вашего короля, чернокнижника, плевать хотела?

Гелира еле оторвала взгляд от моей ладони, чтобы в глаза заглянуть: ни дать ни взять пьяница клянчит пару корабликов на бутылочку.

— Но ведь ты говоришь, что мы заблуждаемся… быть может, ты и права… — сказала она почти заискивающе и сглотнула. — Если ты дашь мне капельку крови, Дар в ней многое для меня прояснит…

И в этот момент я поняла, как мало в ней осталось. Никакой честной Силы, холодной, лунной — только мёртвое свечение чего-то вроде гнилой деревяшки на пирсе. Пустое.

Я поняла, почему мой адмирал называл её «отродьем».