Костер и Саламандра. Книга вторая

— Если человек рапорт подал, то будет ждать! Это называется «призрак»! Когда у человека остались нерешённые дела в мире живых, он юдоль не покидает же! Душа у него останется рядом с телом и будет ждать, когда мы сделаем протез для неё, понимаете?

Генералы сделали понимающие лица, но я бы не заложилась, что вправду поняли.

— Мессир Лиэр, — негромко сказал маленький старый генерал, просто маленький седой дедушка, который странно смотрелся в генеральской форме, — разрешите обратиться к леди Карле?

— Разрешаю, — сказал маршал. — Говорите, Тогль.

Видимо, этот дедушка был неплохим генералом: у Лиэра даже голос слегка смягчился.

— Рапорты я предоставил обычным порядком, — сказал Тогль уютным и совершенно не генеральским голосом. — Но в столицу дожидаться протезов для души приехали больше нижние чины. Я мальчикам даром рисковать не дозволяю. Прямо запрещаю. И думаю, что при верном ведении дела никакой такой проблемы с офицерской лихостью быть не должно. Что такое дисциплина — все понимают. Тут уж не кадетский корпус, война — им должно быть стыдно сверчками скакать да рисковать собой зря… Но да я не об этом, милая леди. Я вот что хотел предложить: вы убитых мальчиков… фарфоровых поручиков, так сказать… распорядитесь распределять не только в прежние их части, а по всей армии. То же самое и с солдатиками. Пусть на них, так сказать, солдат посмотрит. Пусть поговорит.

— Очень разумно, ваше превосходительство, — нежно сказала Виллемина. — Как вы полагаете, дорогой мессир Лиэр?

— Да, неглупо, — кивнул маршал.

— Тут ведь дело какое, — не спеша продолжал дедушка Тогль. — Мобилизация ведь. Многие солдатики — из деревень, из рыбачьих посёлков… Добрые ребята, отважные, но и суеверия у многих самые дикие. Столичные-то образованные мальчики — совсем, совсем не им чета… Те же артиллеристы — они же не просто так, они серьёзно обучались, без этого в их работе нельзя. Столичное училище, парады, опять же, балы в Офицерском Собрании. Многие самоё государыню видели или мессира Валора, читают газеты, проповеди слушать ходили в храм Путеводной Звезды и Благих Вод. Конечно, они сразу подают рапорта! А каково деревенским парнишкам?

— Пехота, — понимающе кивнул генерал Борн.

— Умный — в артиллерии, храбрый — в кавалерии, пьяница — на флоте, а дурак — в пехоте, они говорят, — заметил Эйлис. — Им как раз труднее всего объяснить, мобилизованным пехотинцам.

— Вот, мессиры! — Тогль поднял палец. — Дурак, конечно, не дурак: деревенская сметка у них есть… но с образованием туго. Да ещё и война-то какая… кругом же истинный ад, они у себя дома такого и во сне не видели. Чудища, серая мразь, летуны эти… тут и разумный свихнётся. Потому им и нужно поглядеть. Вот приедут фарфоровые поручики, примелькаются среди нижних чинов, с господами офицерами в картишки перекинутся, если передышка выпадет, бой примут с прочими плечом к плечу… страх и пройдёт. К некромантам ребятишки помалу привыкают — и к фарфоровым привыкнут.

— Очень мудро, мессир Тогль, — ласково сказала Виллемина.

Тогль улыбнулся и поклонился ей — не чётким армейским кивком, а светским глубоким поклоном, как в гостиной.

— Вы, прекрасная государыня, всем нам пример выдержки и героизма. И я бы чаще ваши светокарочки в газетах печатал. Это на простых людей очень правильно действует… И ещё, ваше высокопревосходительство, мессир Лиэр, я бы хотел про этого капеллана сказать пару слов. Виноват он, конечно, сильно. Но ведь тоже из деревенских наставников небось. Что он видел! Одно дело — горожане, что семинарию кончали, а другое — вот эти наставнишки, у которых хорошо, если сельское духовное училище за душой. На него, как и на мобилизованных, тоже ведь свалилось: он же кадавров видел, летунов этих — где ему разобраться? Ни духовного подхода настоящего, ни научного. Опять же: кадавров-то адских он видел, а фарфоровых ребят — нет. Вы представьте, дорогие мои, что он у себя в уме уже нарисовал. Это, я думаю, не от злого умысла, даже не от убеждений — просто от невежества…

— Вам надо чаще бывать в Штабе, Тогль, — очень дружески сказал Лиэр. — Нам тут очень не хватает вашего практического смысла.

Тогль очень мило улыбнулся. Он держал себя совершенно не так, как я считала обычным для генералов, — но, по-моему, он был просто отличный генерал. Я подумала, что он, наверное, вообще никого не боится: давно уже заменил себе страх этим самым практическим смыслом.

— Так ведь откуда ему взяться, смыслу, кроме как из войск, — продолжал Тогль. — И приедут фарфоровые ребята — надо будет на них посмотреть. На их нужды посмотреть, на то, как они себя держат… У них ведь тоже свои нужды есть, своя особенность.

— Благородные мессиры, — вставил в паузу до сих пор молчавший мрачный костлявый генерал с длинным жёстким лицом, — позвольте и мне высказать некоторые мысли… об особенностях фарфоровых бойцов. Как я это вижу. Прошу поправить, если сочтёте, что я неправ.

— Говорите, Дорк, — разрешил Лиэр.