Костер на снегу (СИ)

Я зевнула, прикрыв рот ладошкой. Несмотря на то, что новости этого дня взволновали меня, всё, о чём рассказал мне Тео, было вполне ожидаемо. С этим знанием надо переспать. Сейчас главное, что мы оба живы, относительно здоровы (вырванный кусман мяса из ноги не в счет) и вместе.

— Побудешь со мной пока не усну? — попросила я и дождавшись утвердительного кивка, закрыла глаза, устраиваясь поудобнее на твердом плече.

— Сладких снов, конфетка, — шепнул он. Теплые губы прикоснулись к моей макушке, — сладких снов.

Глава 29

Важен тот человек, который приходит на помощь тогда, когда его о ней даже не просят.

Дни ползли заморенной улиткой.

Рана затянулась, оставив безобразный, рванный шрам на долгую память. Я уже пыталась ходить, и если порванные связки давно меня не беспокоили, то онемевшая, лишенная чувствительности плоть, нет-нет, да отдавала тянущей болью, изрядно сдабривая нагрузку спонтанными судорогами, от которых нога подгибалась, лишая меня опоры.

Первый раз сил прогуляться у меня хватило лишь до малой столовой. Используя Тео, как костыль я дошкандыбала до стула с трудом сдерживая стоны и грозящие брызнуть из глаз злые слезы. Морщась, и закусывая до крови губу, я предстала пред полным составом, не считая дежурных, приграничной заставы.

От унижения, вызванного всеобщей жалостью, кусок не лез в горло. Я вяло ковырялась в ароматном рагу с радостью узнавая молодой горошек и кабачок цукини от души приправленные жгучим перцем и горьковатой куркумой.

— Как ваше самочувствие, мори? — спрашивали меня по очереди соседи по столу. Тео сидел слева и напротив привычно развлекая беседой Ваарки как-то там и её словоохотливую подругу. Они забавно опускали глаза, кокетливо трепеща ресницами и застенчиво алели налитыми яблочками щек. Черная ревность прожорливым червяком грызла меня где-то в области печенки, и я зло воткнула вилку в овощи, скрипнув прибором по фарфору тарелки.

— Благодарю за беспокойство, с каждым днем все лучше, — вежливо отвечала я, продолжая гипнотизировать странную выпечку, щедро разложенную по тарелкам маленькими кровавыми порциями. Слои тонкого теста с густым красным соусом чередовались с пластами щедро смазанного белым, от того на разрезе оно смотрелось точь-в-точь как моя едва начавшая заживать глубокая рана на ноге. Видимо я взбледнула лицом, поскольку в мою сторону с двух сторон протянулись руки со стаканами, до краев наполненными мятной водой.

После обеда, сбивая с привычного режима, (а после обильного приёма пищи меня обычно ждал здоровый сон, сил едва ли хватало на то, чтобы держать глаза открытыми) меня, с определенными намерениями, навестил менталист. Заморенный мужчина, неопределённого возраста, с жидкой бороденкой и уставшими глазами совершив непонятные пассы над головой, стал задавать вопросы.

Он спрашивал о маяках.

И только о них.

Об их устройстве и возможности схематичного воспроизведения, о формулах и константах, об энергетической направляющей и векторе корреляции. И хотя на все его вопросы я знала ответы, я молчала, не испытывая никакого дискомфорта от ментального воздействия, которое по словам Тео напоминало и деликатные щупальца тумана, и стенобитный таран, одновременно.

Я оговаривалась незнанием предмета в целом и деталей настройки в частности.

Никакой побочки от проникновения в мой разум я не чувствовала: виски в тисках не сжимало, тошнота отсутствовала, пульс был ровным, а удивленная физиономия мага, с жадностью впитывающего отсутствие реакции на его проникновение вызывала у меня лишь желание рассмеяться ему в лицо.

Но я держалась, осторожно пощипывая себя за бедро, когда теряла концентрацию.

Потом были и второй, и третий маги. Они только разводили руками поражаясь моей невосприимчивости к ментальному воздействию, а потом и к самой магии. В меня с сначала с осторожностью, а затем с азартным остервенением огненные шары, пытались приворожить, зачаровать, и даже напоследок превратить в лягушку, но толку чуть. Сгустки энергии, в простонародье пульсары с оскорбительным «пшик» растворялись возле моего лица, буквально впитываясь в окружающее пространство, полезший меня целовать смазливый колдун, проверяющий подействовал ли на меня приворот пару дней светил лилово-бурым фонарем под глазом от меня и сломанным носом от Тео, пока примочки Ваарки (она, как оказалось, была штатным лекарем на заставе) не свели его до бледно-жёлтого пятна и белесого шрама на переносице.

Маг иллюзий в восторге развел руками, а имеющий странную любовь ко всякого рода земноводным алхимик Бурто, ужасно расстроился, не получив в моём лице пупырчатую жабу, да хоть бы земляную лягушку, на самый крайний случай. Он тут же продемонстрировал мне, что не потерял силу, превратив тощего рыжего кота, который подвязался выпрашивать у меня по утрам сыр, в огненную ящерку, и задумчиво накручивая короткие пряди у самых залысин, удалился, по привычке начёсывая претерпевшему изменения коту шейку.