Костер неистовой любви (Марина Цветаева)

Не лукавьте, Марина Ивановна: Константин любил вас именно так. Но такова уж была ваша натура – с непременной жаждой страданий. Какие-либо качества или некачества Родзиевича тут роли не играли. Вы с ним изведали чрезмерно много физического счастья, чтобы смогли долго нести эту ношу – непрестанного женского удовлетворения.

И Сергей Эфрон прекрасно понимал причины, по которым Марина к нему вернулась. Нет, не это:

От гнева в печени, мечты во лбу.
Богиня Верности, храни рабу.
Чугунным ободом скрепи ей грудь.
Богиня Верности, покровом будь!

И его качества или некачества тут тоже никакой роли не играли!

Вспомним его же собственный диагноз:

«Марина – человек страстей… Отдаваться с головой своему урагану – для нее стало необходимостью, воздухом ее жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас – неважно. Почти всегда все строится на самообмане. Человек выдумывается, и ураган начался. Если ничтожество и ограниченность возбудителя урагана обнаруживаются скоро, Марина предается ураганному же отчаянию…

И все это – при зорком, холодном (пожалуй, даже вольтеровско-циничном) уме. Вчерашние возбудители сегодня остроумно и зло высмеиваются (почти всегда справедливо). Все заносится в книгу. Все спокойно, математически отливается в формулу. Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Ненужная зола выбрасывается, качество дров не столь важно. Тяга пока хорошая – все обращается в пламень. Дрова похуже – скорее сгорают, получше – дольше…»

Константин Родзиевич оказался дровами как раз такими, какими надо!

Оставленного зала тронного.
Столбы. (Оставленного – в срок!)
Крутые улицы наклонные.
Стремительные как поток.
Чувств обезумевшая жимолость.
Уст обеспамятевший зов. —
Так я с груди твоей низринулась.
В бушующее море строф.

Ох, как оно бушевало, это море, как билось в берега материка, именуемого Мариной Цветаевой! «Поэма Горы», «Поэма Конца». И – одно из лучших стихотворений Марины: «Попытка ревности», написанное после того, как она встретила на каком-то русском вечере в Праге обожаемого и не забытого все еще Константина Родзиевича в обществе этой самой Муны Булгаковой, с ее явной влюбленностью, и навязчивостью, и какими-то женскими часиками, которые она ему зачем-то подарила, а он почему-то взял… И разговоры об их возможном браке дошли до Марины. Она приняла, как всегда, возможное – за реальное. А разразилась гневом в адрес человека, который ее не бросал – которого она бросила…

Как живется вам с другою.
Проще ведь? – Удар весла! —
Линией береговою.
Скоро ль память отошла.
Обо мне, плавучем острове.
(По небу – не по водам!)
Души, души! – быть вам сестрами.
Не любовницами – вам!
Как живется вам с простою

.Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола.
Свергши (с оного сошед),
Как живется вам – хлопочется —
Ежится? Встается – как?
С пошлиной бессмертной пошлости.
Как справляетесь, бедняк?..
Рыночною новизною.
Сыты ли? К волшбам остыв.
Как живется вам с земною.
Женщиною, без шестых.
Чувств?.. Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли.
Так же ли, как мне с другим?

Ну да, Константин женится на этой самой Муне, а потом вскоре разведется с ней – возможно, и в самом деле не справившись с пошлиной бессмертной пошлости. Судьба иной раз шутит превесело: Муна окажется соседкой Марины во Франции, в Кламаре, станет помогать ей при родах. Однако это лишь из чувства долга, а вообще-то она никогда не могла простить Марину за тот роман с Константином и отзывалась о ней, мягко говоря, неприязненно. Причем слова «очень тяжелый человек» – это самые теплые.

Впрочем, Муна была права «от» и «до»!

Но вернемся в Чехию.

Какое-то время Марина не могла отвязаться от прежней любви и пыталась уверить даже себя:

Всё ты один, во всех местах.
Во всех мастях, на всех мостах…

Потом принялась налаживать-чинить прорехи в семейной жизни и в собственном сердце.