Кости

– Это все проклятый Артан, – сказал жрец, удерживая обеими руками развеваемые ветром волосы. – Самый дикий из всех богов холмов. Его дураки-служители никогда не говорили ему, что перенесли его дом в город, ну и когда он сегодня утром вышел из храма, то, конечно, запаниковал. Ему нужен укромный угол, а тут огромный город вокруг. Да еще такой уродливый храм! Если думаешь, что он причинил городу большой вред, представь, что бы было, если бы он потоптался своими ножищами по этим моделькам.

– Ты хочешь сказать…

– Ну да, конечно. Думаешь, соответствия работают только в одну сторону? Веселое было времечко, пока мы загоняли этого полоумного бога обратно, и что происходит, когда я возвращаюсь домой и хочу отдохнуть? Дурацкий дом Полисыта падает на меня! Говорил я его архитектору, что он сыпет слишком много песка в известку.

Джейм перевесилась через перила, глядя на розовый сад далеко внизу.

– Немало до земли, а? – жрец замечал все и тут же комментировал: – Сто пятьдесят футов ровно, а Талисман, прихватив Павлиньи Перчатки, спрыгнула отсюда во время последнего Бала Шутов. Вот это кража так кража!

– Не отсюда, – ответила Джейм, удивляясь, почему вдруг во рту у нее пересохло. – Это было окно южного фасада, выходящее на Поющую реку, и было не так уж и здорово. Ночь, времени на размышления нет, и нет иного выхода – демон башни преследовал меня по пятам.

– Тебя? Ты – Талисман Писаки? – Джейм обернулась – маленький жрец радостно улыбался ей снизу вверх. – Я польщен твоим посещением. Нас, стариков, поддерживают выходки молодежи. Я, да и все вокруг, считаю, что Талисман воровала самые непостижимые и недоступные доселе безделушки – она делает честь своему мастеру. Но почему же такие пустяки? Меня всегда это поражало.

– Ну, с одной стороны, все украденное мной становится собственностью Писаки, а у него уже и так есть все, что угодно. А когда я похитила что-то более ценное – те самые Павлиньи Перчатки, – дело кончилось плохо, погиб мальчик. Нет, вряд ли ты слышал об этом, да и теперь не стоит, – горько усмехнулась она. – Он был никто, всего лишь маленький оборвыш по имени Огрызь, чья зависть чуть не стоила мне души.

– Батюшки! – воскликнул жрец. – Да как же так?

– Он подтолкнул меня ограбить Башню Демонов. Его заставили остальные воры – они не могли простить мне, что вот появилась вдруг такая ниоткуда и сразу прыгнула в «лучшие ученики».

– А этот мальчик?

– Он тоже был чужак и пытался завоевать признание, наскакивая на меня. Я видела, что он делает, знала, почему, но не смогла его остановить. А когда я притащила эти Перчатки, он совсем потерял голову и обвинил меня в мошенничестве. Мы подрались.

– Естественно, ты победила.

– Это не было так уж «естественно», – резко сказала Джейм. – Он прекрасно сражался. Я надеялась, что остальные зауважают его после схватки, а вместо этого его мастер отрекся от него, и он повесился. Проклятие. Я не хочу больше думать об этом грязном деле, а еще меньше – обременять кого-то рассказом о нем.

– Ох, не знаю, не знаю, – невнятно пробормотал жрец. – Если ты будешь все таить в себе, оно обязательно станет терзать тебя. Думаю, что теперь понимаю, почему Талисман так самоубийственно рискует последние три месяца. Но почему ты так переживаешь из-за смерти мальчика? Это не твоя вина. Если б это было так, твой друг Огрызь уже давно дал бы какой-нибудь знак. В этом городе мертвые не так уж безропотны, особенно если их грызет обида на живых. На твоем месте я бы не мучился. К тому же тот, кто выжил в Клубке, не станет легкой добычей. Этот дом – убийца. Я твердо уверен, что он погубил Рагена, моего старого мастера, а ведь тот сам его построил.

Так же быстро, как сменил тему, маленький жрец повернулся и потрусил в глубину храма. Джейм за ним. Они приблизились к модели самого Клубка.

– Пятьдесят лет прошло с тех пор, как мастер Раген исчез в недрах этого чудовища, – грустно сказал жрец, глядя на глухую стену. – Драчливый был старичок, энергичный, но честный, ему под горячую руку не попадайся. Никогда не держал злобы на невинного и никогда не прощал виноватого. А это – лучшее его творение. Он даже отрубил себе мизинец и заложил его под центральный камень со словами: «Да укрепят этот дом кровь и кость». Я знаю, он хотел, чтобы его там похоронили.

– В Клубке? – замерла Джейм.

– Ну да. Мы все делаем приготовления, когда строим лучшее здание своей жизни – венец трудов, как это мы называем, но кто же заползает в могилу, пока не пробил час? Нет, говорю тебе, когда он в последний раз отправился повидаться с Писакой – он предполагал выйти.

– А если он просто заблудился? Даже если твой мастер и выстроил Клубок, не мог же он помнить каждый поворот.