Кости Авалона

Я замолчал. Отвращение сдавило мне горло, когда я вспомнил, что сам недавно говорил Нел: «Мы живем в просвещенное время. Сравнительно просвещенное. То, что произошло с вашей матерью, никогда больше не повторится».

— Людей вешают каждую неделю и за меньшие преступления, — добавил Дадли. — Ей это должно быть известно. Какого черта она вообще вернулась? Могла бы просто сбежать в другой город. С такими способностями она непременно…

— Ради отца. — Я нервно подошел к окну. — Только ради него она вернулась домой прошлой ночью. Она боится за своего отца. Файк повесил ее мать за то, что она всего навсего…

Мы уже говорили об этом. Я стоял у окна, вцепившись пальцами в подоконник, и смотрел вниз. На главной улице, возле пекарни, где в базарные дни продавались свежие пироги с бараниной; у той самой пекарни, хозяин которой штудировал старые книги по магии, мечтая получать золото из свинца, — собралась толпа.

— Кэрью — грубая скотина, — сказал Дадли, — но он знает, как устроен мир. Его предупреждение тебе… в нем явно есть смысл. Если узнают, что ты просишь сохранить жизнь ведьмачке, и, чего доброго, откроется твое настоящее имя, ты окажешься в дерьмовом положении, Джон. — Он пожал плечами. — Мы оба, если на то пошло.

Дадли был прав. Мы оба могли нажить неприятностей, и не только потому, что наша дружба была широко известна. В сплетнях и памфлетах его самого неоднократно ставили на порог колдовства, чем нередко пользовались в своих интересах люди, стоящие на одном уровне с Сесилом.

Я вспомнил, что Дадли говорил прошлой ночью о Сесиле, который хоть и считался его другом, но все же не одобрял его близости с королевой. Станет ли Сесил рисковать своим положением ради спасения Дадли, если тот окажется вовлеченным в скандал, связанный с черной магией и убийством его слуги?

Повсюду ловушки. Я сел на стул у окна. За несколько часов моя жизнь поднялась в такие выси, о которых я никогда не мечтал, но затем сорвалась вниз и разбилась вдребезги.

Моя жизнь — тусклое, ограниченное книгами существование ученого. Я опустил голову на ладони и сквозь пальцы уставился на свое отражение в стекле. Дадли был моим другом, и при дворе у меня не было друзей лучше, чем он. Благодаря его поддержке и влиянию я добился благосклонности королевы. Должен ли я был теперь усложнять ему жизнь рассказом о подозрениях Нел в том, что Файк нажил свои богатства и положение предательством своего настоятеля? Ведь этому не имелось никаких доказательств, кроме совпадений. Хотя часто ли в суде располагали более надежными уликами?

— Что это?

Я почти не заметил, как Дадли соскользнул с кровати. Когда я обернулся к нему, он стоял на коленях, доставая что-то из-под стола. Потом поднялся, зажав какой-то предмет между большим и указательным пальцами; взгляд простого любопытства быстро сменился лукавой улыбкой.

— Так, так…

— Что ты там нашел?

Дадли протянул мне открытую ладонь, на которой лежал влажный, сморщенный, желтоватый предмет. Своей формой он напоминал трубку. Возможно, кусочек звериной кишки. Вещь была мне незнакома.

— Джон, ну ты подлец…

Лицо Дадли выражало озорной восторг. Я не видел его таким со времен его детства — проказливый мальчишка, замысливший сорвать наш урок. Я встал со стула.

— Что это?

— Что это? — закатил глаза Дадли. — Боже, Джон, сколько лет мы знаем друг друга?

Я не понимал его. Дадли потряс кусочком кишки, снова зажав ее между большим и указательным пальцами.

— Я видел их в Париже. Даже воспользовался один раз такой штукой — во Франции лучше не играть с судьбой в прятки, но это уже другая история. — Он уставился на меня. — Черт возьми, взгляни-ка на свою рожу! Похоже, ты ничего не помнишь… Ты что, был пьян?

— Я почти не напивался за последние пятнадцать лет, ты знаешь…

— Думаешь, я не рад, что в наше опасное время ты воспользовался «перчаткой Венеры»?

Я снова уселся на стул.

— Чем?

Дадли положил предмет на стол, вынул платок и вытер руку. Улыбка сохранилась на его лице, перекосив губы, словно подвешенный к ним сбоку груз. Я молчал. То, что Дадли назвал «перчаткой Венеры», должно быть, осталось от бывшего постояльца. Или так, или…

— И кто это был, Джон? — спросил Дадли. — Можно спросить? Какая-нибудь кухарка, соблазненная твоей застенчивой красотой или изысканной замкнутостью?

— Я…

Возможно, тут на мои глаза навернулись слезы.

И думаю, он их увидел. Поднес руку к губам, затем резко отвел ее и вернулся к кровати. Обняв кроватный столбик, он стоял там и слегка раскачивался из стороны в сторону.

— Вот болван, — сказал он. — Не смог разглядеть очевидное.

Глава 35 ЧЕРНАЯ ЭНЕРГИЯ

Моя исповедь, должно быть, заняла больше часа, ибо солнце склонилось к серым сумеркам и в комнате потускнело.