Кости Авалона

Для состоятельных людей, как я уже заметил однажды, начиналась новая эра. В больших домах теперь широкие окна. Не то что скупые бойницы Медвела. Я остановился в воротах. Ни привратник, ни стражники не подавали признаков жизни. Дом возвышался передо мной, словно скала из вечернего сумрака.

Ворота были открыты. Такого я тоже не ожидал, представляя, как кто-нибудь из наемников грубо облает меня и пошлет кого-нибудь доложить Кэрью о моем приходе, и потом тот неспешно соизволит выйти ко мне, раздраженный и насмешливый. Но ему все равно пришлось бы выслушать меня. Клянусь Богом, я заставил бы Кэрью слушать. И тогда казнь была бы отложена, божьей милостью, на несколько недель, пока длилось бы новое следствие, по завершении которого в петле оказались бы совсем другие шеи.

Я не ждал Файка. Мне нужен был Кэрью. Один.

Однако здесь у ворот компанию мне составляли лишь совы. В долине за моей спиной птицы наполняли своим уханьем небо, упрямо начинавшее проясняться после серого дня.

Хотя звезд еще не было видно. Предоставленный самому себе, я продолжил путь.

Я не допускал и мысли о том, что Кэрью мог быть как-то причастен к этому делу. Он не обладал столь изощренным умом. Правда, что в Европе он служил противоборствующим королям, сражаясь то на стороне одного, то другого. Однако по возвращении в Англию он, казалось, был безоговорочно предан интересам родины — протестант до мозга костей, авантюрист, но не заговорщик.

Вряд ли я смог бы когда-нибудь полюбить этого грубияна. Но он получил аббатство из рук королевы или Сесила, а тот, кто владел аббатством, владел и этим несчастным городом.

Я думал вызвать Кэрью на улицу, но, в конце концов, дошел до самого дома и остановился перед зеленой дубовой дверью в каменной стене. Здесь не было ни крыльца, ни навеса — едва ли дверь походила на парадный вход, но мне подошла бы любая. Я дважды ударил по ней кулаком. Но ответа не получил. Внутри тишина.

Постояв немного в нерешительности, я повернул железное кольцо над замочной скважиной. Чутье подсказало мне, что дверь не заперта.

Прежде чем отправиться в Медвел, я вернулся в трактир и снова разыскал Ковдрея. Никто не знает о том, что происходит в городе, лучше трактирщика. Он замечает всех приезжих и тех, кто уезжает; слышит все, что слетает с неосторожного языка, развязанного выпивкой.

Но сначала я отнес письма, которые нашел в доме доктора Борроу, в конюшню и спрятал их высоко за потолочной балкой ослиного стойла. Ослы умеют хранить секреты. Затем я жестом подозвал Ковдрея из пивной, где уже собирался народ. Назначенная на утро казнь стала главным предметом толков.

— Не нашли дорогу в Медвел, доктор Джон?

— Пока еще даже и не пытался. У нас мало времени. Доктор Борроу покинул город в юности. В каком году это случилось?

Так я узнал о его отце, богатом купце и ревностном католике. Он торговал шерстью во Франции, и тамошние нравы больше пришлись ему по вкусу.

Это случилось в двадцатые годы, когда еще не было и намека на Реформацию и король Гарри благополучно женился на вдове своего брата Артура, Екатерине.

На родину вернулся лишь Мэтью — тогда уже дипломированный врач. Замечательный врач, как вскоре выяснилось. Гластонбери был благодарен ему. И многие богатые купцы и землевладельцы округи, по словам Ковдрея, сочли бы за честь выдать за него своих дочерей. Однако, к неудовольствию купцов и их дочерей, Борроу выбрал девушку-сироту, что работала тогда кухаркой в аббатстве.

— О, какая она была красавица, — рассказывал Ковдрей. — Но, естественно, у нее за душой не было ни гроша. Никто не мог тогда этого понять.

В некоторых домах, вне зависимости от времени года, бывает промозглее, чем на улице. Без плаща и накидки, и даже не поев ничего в тот день, я закоченел от царившего в Медвеле холода.

Ни зажженных свечей, ни светильников, ни мерцания огонька в камине, ни запаха дыма. Один коридор. Я тихо стоял, не зная, куда идти. А безрассудное подсознание уже начало свой путь в подземелье, которое, конечно же, окажется без охраны, и связка ключей будет открыто висеть на гвозде.

И что делать потом? Бежать рука об руку с Нел Борроу? И вместе с ней покинуть страну?

Но жизнь от этого не стала бы легче ни для кого из нас. Я повернул налево, где было больше света от высоких и узких окон. Мне было жутко оставаться там одному, и хотелось крикнуть кого-нибудь. Но что, если бы ко мне вышел Файк? Мне нужен был кто-нибудь из прислуги, кому я поручил бы привести Кэрью.

Коридор заканчивался Т-образным тупиком и дверью по центру, так что я просто открыл ее. Насколько смог — дверь не открылась хотя бы и наполовину. Я было подумал, что кто-то подпирает ее с другой стороны, и отскочил назад, но тут же узнал до боли знакомый глухой звук.

Книги. Длинная комната, полная книг. Знакомый запах старой кожи и плесени.