Кости холмов

Пока Арслан говорил, хан сидел очень спокойно, молча барабаня пальцами правой руки по деревянной скамье. Старый воин ощущал исходившую от Чингиса опасность, но никого не боялся и никому не позволял себя запугать.

– Все люди смертны, Чингис. Все. Задумайся об этом хотя бы на миг. Никто из нас не помнит больше двух поколений своих предков. – Арслан поднял руку, едва Чингис раскрыл рот, чтобы ему возразить. – О да, я знаю, мы вспоминаем у костра имена великих ханов, и у китайцев есть библиотеки, где хранятся записи за тысячи лет. И что с того? Думаешь, покойникам легче оттого, что кто-то произносит вслух их имена? Им все равно, Чингис. Их больше нет. Единственное, что имеет значение, это то, что они делали при жизни.

Во время речи Арслана Чингис медленно кивал. Это нравилось ему больше, чем если бы тот снова принялся давать советы. Чингис на время заблудился в своих мечтаниях о городах. Своей речью Арслан будто вылил ушат холодной воды на его грезы, но хану это было приятно. Слушая голос старого друга, Чингис снова чувствовал себя молодым, когда все в жизни кажется проще.

– Когда ты боишься и ничего не делаешь, тогда это имеет значение, – продолжал Арслан. – Мужчины погибают, если считают себя трусами. Важно, как ты воспитываешь сыновей и дочерей. Жена, которая согревает тебя по ночам. Радость, которую ты получаешь от жизни, удовольствие от крепкого питья, беседа с друзьями – все это имеет значение. Но когда ты становишься прахом, другие идут без тебя. Оставь все как есть, Чингис, и обрети покой.

Чингис улыбался дерзкому тону.

– Я так понимаю, мой старый приятель, что править Самаркандом от моего имени ты не будешь.

– Отчего же, – покачал головой Арслан, – я приму твое предложение, но не для того, чтобы остаться в памяти. Я приму его потому, что эти старые кости устали спать на жесткой земле. Моей жене нравится тут, и я хочу, чтобы она была счастлива. Это веские причины, Чингис. Мужу всегда стоит позаботиться о том, чтобы угодить жене.

– Не пойму, в какую игру ты играешь, – ухмыльнулся Чингис.

– Ни в какую, Чингис, я уже слишком стар для игр. Я уже слишком стар даже для своей жены, но это сегодня не важно.

Хан похлопал его по плечу и поднялся. Он хотел было помочь Арслану встать со скамьи и уже протянул руку, но убрал ее в тот самый момент, когда старый воин был готов принять помощь.

– Я оставлю тебе пять тысяч воинов. Можешь сровнять полгорода с землей, чтобы построить казармы. Только не позволяй людям расслабляться.

При этой мысли Арслан скривил отвратительную гримасу, и Чингис улыбнулся.

Чингис скакал через торговые ряды, направляясь к главным воротам Самарканда. Одной мысли о новом походе вместе с племенами и туменами было достаточно, чтобы отбросить прочь давящее чувство, которое угнетало хана внутри городских стен. Зима снова пришла в земли хорезмшахов, хотя еще выпадали и теплые дни. Ведя коня по мощеной дороге, Чингис случайно сорвал болячку с руки. Как здорово будет снова помчаться по тучной траве. Восемь туменов ожидали его за городом, выстроенные в боевом порядке на полях вокруг Самарканда. Мальчики, достигшие четырнадцати лет, встали в строй, заменив тех, кто выбыл, и Чингис нашел пять тысяч добрых воинов для Арслана.

Позади туменов юрты уже уложили на телеги, и люди снова были готовы отправиться в путь. Хотя хан еще не знал сам, куда поведет их. Это не имело значения. Приближаясь к воротам под лучами зимнего солнца, Чингис вспоминал старый принцип кочевников. От других их отличало то, что выживание требовало от них постоянного движения. Жизнь племен шла своим чередом, стояли ли они лагерем на солнечном берегу реки, или осаждали вражеский город, или пережидали суровую зиму. Чингис упустил это из виду, пока жил в Самарканде, но Арслан помог ему привести мысли в порядок.

Толпы горожан пятились назад от того, кто мог забрать жизнь у любого из них. Но Чингис едва ли замечал их лица. Подъезжая к воротам, он смотрел сквозь их просвет на ряды своих воинов.

Совершенно неожиданно лошадь дернулась, и Чингиса резко тряхнуло вперед. Он едва успел заметить, как из толпы выскочил человек и схватил кожаные ремни, прикрепленные к удилам. Одним сильным рывком он развернул морду коня и остановил его. Телохранители хана тотчас обнажили клинки и раскрыли рты, чтобы предупредить его, но Чингис слишком медленно поворачивал голову и не видел, как второй нападавший – безбородый юнец, – пронзительно крича, подскочил к нему с другой стороны. В руках юноши блеснул нож, который он попытался просунуть под доспехи хана.