Кости Луны

Через десять минут сытный завтрак начал притормаживать меня. Затем в боку возникла острая резь, и я перешла на трусцу, но и та давалась нелегко. К счастью, буквально еще через несколько минут я увидела лежащее на боку огромное черное тело, совершенно неуместное посреди цветущего луга.

Пахло сиренью, хотя я никогда не видела на Рон-Дуа сирени. Мой сын сидел на коленях рядом с мистером Трейси и декламировал незнакомые мне заклинания. Одна из задних лап собаки отсутствовала, причем обрубок выглядел словно после хирургической ампутации.

Глаз мистера Трейси был открыт, но лишен малейших признаков жизни. Кошмарная и тревожная картина; однако мгновение спустя я вспомнила один фрагмент из своего далекого прошлого — и фрагмент этот нес в себе спасение.

Метнувшись к мистеру Трейси, я оттолкнула сына и заняла его место. Затем порылась в его рюкзачке и достала четвертую Кость Луны, Слее.

— Разожми ему челюсти! Чтобы Кость вошла.

Вместе с Пепси мы раздвинули окоченевшие собачьи челюсти и в конце концов сумели просунуть туда четвертую Кость. Когда же мы разжали пальцы, зубы захлопнулись с громким костяным щелчком. Ужасный, неживой звук.

Негнаги разразились писком и забегали как сумасшедшие. Я ждала, сложив руки, — чуть ли не единственный раз на Рондуа, когда я точно знала, что делать.

Прошло некоторое время, и вот мистер Трейси медленно моргнул. Что-то в нем возвращалось из чудовищной дали.

Мне вдруг показалось, что я стала легче. Я понимала, в чем дело: это ушла последняя память о волшебстве. Она пребывала со мной с возвращения на Рондуа, только я об этом не знала.

Зато меня захлестнул исполинский вал воспоминаний, и я вспомнила все, о чем забыла. Будучи рондуанским ребенком и разыскивая пятую Кость, я неправильно применила Слее. В результате все мои спутники, сопровождавшие меня в том долгом и опасном путешествии, бессмысленно погибли. В последнюю секунду я запаниковала и спаслась сама, не подумав про остальных. Я бездумно, эгоистично применила волшебство одной из Костей…

Самое сильное оружие страха — способность ослеплять; можно сделаться слепым к чему угодно. Пребывая в его власти, мы не помним о других, забываем, что не одни мы заслуживаем спасения. В этом заключалась моя величайшая, неисправимая ошибка. Паника и эгоизм не дали мне заслужить пятую Кость Луны.

Когда мистер Трейси заговорил, голос его звучал очень устало, слова давались с большим трудом:

— Я так ошибался. Я доверял ему… во всем! Глаз его смотрел прямо на меня, исполненный печального изумления.

— Кому? О чем вы, мистер Трейси?

— Марцио, — пояснил из-за спины Пепси. — Мам, Марцио — это Джек Чили. Он дурачил нас с самого начала. Теперь он все знает.

4

Здравствуйте, миссис Джеймс!

Доктор Лейври все спрашивает, почему я выбрал именно топор, чтобы сделать больно маме и сестре. Он сказал, что это поможет мне лучше осознать содеянное, если я пока сосредоточусь только на этом. А еще он сказал, что, если я не могу сказать ему прямо, почему бы не попробовать сделать это в одном из писем к вам. Так я и поступлю.

Меня серьезно интересует смерть. Я много думаю о ней и перечитал кучу книг на эту тему. Не знаю, есть ли рай и ад, но думаю, какая-то загробная жизнь все-таки существует.

Я прочел эту книгу, «Сёгун», о Японии и самураях[61]. По-моему, они все понимали правильно: если живешь как следует, смело и отважно, тогда главное — это умереть с честью. Некоторые в этой книге даже упрашивали, чтобы им позволили умереть за начальника. Если они получали разрешение (и поверьте, это еще не всем удавалось!), то считали, что им повезло, и тут же кончали с собой. Мои мать и сестра были очень хорошие, и я думал, что если они умрут в этот момент жизни, то наверняка им будет позволено отправиться туда, куда отправляются после смерти хорошие люди. Согласен, иногда сестрица слишком громко включала музыку, а мама относилась ко мне не лучшим образом, но по большому счету это не важно. Они были очень хорошие, и обе достигли такого уровня, когда если умрешь, то сможешь двигаться дальше. Прежде чем взять инициативу в свои руки, я надеялся, что они разобьются на самолете, когда полетят к моему дяде во Флориду, но, к сожалению, этого не случилось. Они благополучно пережили поездку, так что мне оставалось только принять меры самому, чтобы препроводить их на ту сторону, что я и сделал.

Почему именно топор? Не знаю. Может, потому, что он все время был под рукой, с того времени, когда у нас был дом за городом. Слышали о таком месте, Добс-Ферри?[62] Вот как раз там. Это были лучшие годы моей жизни. Мы с сестрой были еще маленькие и очень друг друга любили.

Не знаю почему… Черт, как все глупо вышло. Я хотел объяснить вам про топор, и вот куда занесло. Глупость! Просто глупость. Доктор Лейври все время спрашивает, жалею ли я о том, что сделал. Конечно жалею, но, с другой стороны, чувствую, что они умерли когда надо — как самураи в «Сегуне», которым повезло. Фактически я оказал им большую услугу. По-мое-^МУ> это частично компенсирует вред.

Я вас не очень утомил?

Искренне ваш, Алвин Вильямc

— Доктор Лейври?