Кости мотылька. Книга 1. Я умру завтра

И мне придётся жить среди таких. Потому что чисто по статистике аристократии намного меньше, чем простолюдинов. Даже если посчитать просто грамотных людей, таких как купцы, чиновники, армейские и флотские офицеры и прочие — их всё равно будет на порядок меньше, чем крестьян. И это нормально. Правящий класс должен быть представлен малым количеством людей, иначе это превращается в фарс. То же самое относится и к деньгам. Если богаты все, выходит, что не богат никто. А без денег не будет образования, без образования будет доступен лишь наиболее низкоквалифицированный труд, которому может научить отец или мать, то есть — поле и скотина.

К счастью, мне предоставили лучшее образование, которое только можно было получить во всей столице. Наставники по-настоящему старались вбить в мою голову не только знания, но и умение думать головой. Как я считаю, у них получилось это даже слишком хорошо. Побочный эффект — частые самокопания, но я не нахожу в этом особой проблемы. В каком-то роде это даже плюс.

Вот только сейчас мне становится едва ли не физически больно. Я вижу разницу уровней и осознаю, что придётся опуститься туда — на самое дно — лишь затем, чтобы казаться «своим».

Можно ли назвать такое поведение предательством собственных интересов? О, до чего же хороший вопрос! Когда-то я считал предательство строго определённым явлением. Либо оно есть, либо его нет. Как можно быть предателем наполовину? Ты либо верен своему сюзерену и народу, либо нет. Но со временем я начал осознавать, что предательство бывает слишком сложным, чтобы считать его просто событием. Оно как болезнь… или как человек.

Предательство оказалось слишком хитроумным, чтобы не обладать собственной душой!

Во-первых, оно подползало, но не как змея или паук, а как пролитое вино — просачивалось в трещины и окрашивало всё в красный цвет. Любое предательство, пусть даже самое простое, порождало новые предательства. Чего уж там — обманывало само, выставляя себя при этом ни больше ни меньше как здравым смыслом.

«Подыграй, — шептало оно мне. — Притворись одним из плебса, одним из них. Притворись, что тебе стоит?»

Мудрый совет. Так, по крайней мере, казалось. Вот только он не предостерегал об опасности, о том, что каждый лишний день притворства высасывает решимость. Он умалчивал, что притворство мало-помалу превращается в естественность.

В кого я превращусь в конечном итоге? Буду ли хоть когда-то с гордостью называть свою фамилию или стану прятать её, как поступил сейчас? Стоит ли отринуть гордость аристократа или стоять на своём до победного?

Для начала я понаблюдаю, тихо и мирно понаблюдаю, стараясь казаться дружелюбным. Это ведь не предательство? Ха-ха-ха! Или я снова лгу самому себе?

От ответа этого скотоложца Тельма Грануолл лишь вздохнула. Пусть и сделала это вполне привычно. Похоже, её опыт позволил предугадать подобное, хоть и имелась надежда на лучшее.

— Девочки, а что скажете вы? — Взгляд женщины переместился на клуш, которые испуганно вытаращились, будто бы их поймали на воровстве чайного сервиза. Однако она продолжала ожидать. Кажется, это дело принципа.

— Н-не знаю, — наконец едва слышно прошептала первая. Вторая лишь закивала.

— Что же, — вполне спокойным тоном ответила Грануолл, — наше обучение позволит вам заиметь немного больше уверенности в себе. Волшебницам это нужно не меньше, чем волшебникам. А может, даже больше.

С трудом подавил желание закатить глаза.

— Я объясню ещё раз и попрошу внимательно слушать каждое моё слово, — она явно добавила в голос строгости. Хотя, видит Хорес, не вижу смысла пытаться вбить что-то в пустую дубовую крестьянскую голову. Им с молоком матери вдалбливали, что место женщины — молиться, рожать детей да варить кашу. Всё, что сложнее этого, — удел мужчин. И, в каком-то смысле, для деревень так и есть. Потому что кому-то на самом деле нужно ухаживать за детьми и готовить! Если этим будет заниматься мужик, то женщине придётся рубить лес, охотиться, пасти скот и пахать землю. Боюсь, что таким образом голод наступит в кратчайшие сроки.

Другое дело — аристократия. Здесь девушка — это личность. Со своим характером, своими интересами и собственным мнением. Причина проста — культ силы более не играет своей роли. Во-первых, потому, что уже не нужен. Герцогу, графу или барону нет нужды кому-то что-то доказывать. Он уже это сделал. Или его предки. Последние — куда чаще. Во-вторых — сионы. Женщины встречаются среди них не реже, чем мужчины, и уже никак не отличаются по силе. Безусловно, кто-то утверждает обратное дескать, если создать двух одинаковых разнополых сионов, то мужчина победит, но пока что никто с полной уверенностью не смог этого доказать. Что, я считаю, показатель.

— Колдуны не имеют врождённого магического источника или чего-то, что могло бы их выделить на фоне других людей, — голосом профессионального лектора начала рассказывать Грануолл. — Если брать пример, то они скорее переходный элемент, чем источник. Канал, ведущий к реке магии, о которой так точно выразился Ресмон.