Кости мотылька. Книга 1. Я умру завтра

Позднее выяснилось, что колдунья Идания (да, это была девушка), которая вошла в историю под прозвищем «Коварная», оказалась весьма хитра. Она рассказывала, что её ультима может… даровать блаженство и удовольствие. Заинтересованные люди (как мужчины, так и женщины) сами снимали амулеты, попадали под гипноз, под приказом признавались, что «это было великолепно!», а потом начинали носить подделку в виде простого кулона.

Постепенно у Идании сформировался весьма опасный кулак сионов, инсуриев, других колдунов и прочих сил, которые вовремя затыкали рты тем, кто случайно соприкасался со Слезой, развеивая чары. Вскоре сама волшебница дошла до правителя Истлы. На следующий день страна сменила лидера, хоть об этом никто и не узнал. Такие дела.

Ни один человек не смог ничего сделать вплоть до совершенно естественной смерти колдуньи. Тогда-то, постепенно, не получая новых приказов, люди стали приходить в себя (случайные контакты с настоящими антимагическими амулетами) и хвататься за головы. До сих пор (хотя прошло уже несколько сотен лет) Истла крайне осторожно подходит к применению волшебства и маги в ней проживают едва ли не в кандалах. Над каждым стоит обязательный надсмотрщик, долженствующий убить колдуна, если заподозрит того в чём-то незаконном.

Мысли в голове промелькнули за долю мгновения, которого даже не хватило, чтобы Табольд перестал ругаться, смешивая Осберта с грязью под довольное улюлюканье класса. Решившись, всё-таки оглянулся, находя толстяка, покрытое крошками лицо которого создавало ощущение, что он вот-вот разревётся. И главное — из-за чего⁈ Собственной же глупости!

Долго разоряться наставник, впрочем, не стал, продолжая прерванный «опрос», которым начинал каждое новое занятие. Только менял ветки волшебства, чтобы начинающие маги лучше запоминали необходимые для них эмоции. И это правильно! Учитывая, что читать, считать и писать никто никого не учил — ведь двух месяцев для этого было бы критически мало (особенно с учётом необходимости обучаться волшебству) — приходилось вбивать знания более простым и примитивным способом. Как детскую считалку.

— Так-так, давайте попробуем что-то посложнее… Плодоносность полей? — Анджи приподнял бровь.

Вот тут класс застопорился. Кто-то промолчал. Кто-то выдал эмоции из категории «наугад». Однако громче всего звучало слово «Радость». Лишь я и ещё трое человек из двух десятков, собравшихся здесь, выдал правильное слово: «Восхищение».

Кажется, похоже — но, сука, нет! Есть отличия. И в этом кроется тот факт, что менять облик умеют весьма многие маги (в армии императора, как я слышал, есть целый полк колдунов-воронов), а вот поспособствовать росту урожая — уже нет. Потому что зависть гораздо проще испытать, чем восхищение.

Откуда я знал это? Потому что умею читать и потому что здесь есть библиотека. Одно из немногих мест, где меня никто не трогает и куда почти никто не ходит. Пару раз вместе со мной захаживал Ресмон, но здоровяку было скучно, хоть он и испытывал искреннее благоговение (вот и нужная эмоция для выращивания травы), наблюдая за моими действиями. Как он потом признался (внешний вид парня, кстати, приобрёл изменения в лучшую сторону, поскольку в лазарете ему не только поправили свежие раны, но и залечили старые), чужая «грамотность» для него кажется более необычной и чудесной, чем «какие-то огненные шары и превращения в зверей». Поначалу я было удивился, но потом сообразил. Всё ведь очевидно! Как мне объясняли ещё домашние учителя, магом становится примерно каждый пятый. А вот грамотным… тут разброс уже повыше. Не каждый аристократ владел сим искусством. Не каждый офицер (хоть и большинство) и даже не всякий купец (знал я таких: весьма умелы в торговле, но с грамотностью беда).

В общем, просиживал я там штаны чуть ли не половину свободного времени. Остальную половину тренировался на полигоне — как физически, так и магически — да пролёживал в лазарете. Хех, это сегодня мне повезло быстро закончить, а иногда бывает, что лекарей присутствовало всего пара человек, да и у тех очередь! В иной раз случалось, что свободные маги имелись, но отсутствовала Киниса. Была занята другими делами. И я ждал именно её. Скорее всего, большинство считало, что я в неё влюбился. Повод так думать у них, конечно же, был. Но кто виноват, что она действительно симпатична, является аристократкой, пусть и одного из низших рангов, а также вполне себе очевидно отвечает мне взаимностью? Хах, я ведь это вижу!

— Правильный ответ — восхищение, — сурово произнёс Табольд. — Плохо! Плохо! — едва ли не крикнул он. — Почти вся группа не знает элементарных основ! Я ведь не требую чего-то запредельного, наподобие серии эмоций для создания экстракта «Второй жизни». Это лишь чуть сложнее самого простого!

Он едва не плюнул на пол, но сдержался и вздохнул.

— Ладно ещё… — покосился в журнал, — трое из вас поступили сюда лишь пару дней как, но что остальные… — махнул он рукой. — Поднятие мёртвых? — задал ещё один вопрос.

— Власть! — хором ответили все, словно стараясь оправдаться за прошлый промах.