Кости мотылька. Книга 3. Все еще жив

Вся городская знать оказалась зачищена. Людей вытаскивали из своих домов: кого в ночных рубашках, кого в артефактной броне и под защитой верной стражи. Но это никого не остановило. Никто не сумел отсидеться, ведь Дэсарандес, казалось, ещё не войдя в город, уже знал всю его подноготную. Теперь неугодных, тех, на кого можно было указать пальцев, обвинив в собственной некомпетентности — от чего не был застрахован никто, даже император, — массово казнили на площадях. Придворных архонта, его приближённых, всех аристократов, всех генералов и высших офицеров… Они сами выбрали свою судьбу. Исключений было мало. Например — некоторые сионы. Группу Высших, которые самолично — опустив головы и расписанные рунами мечи, — пришли сдаваться, принял сам Дэсарандес. Его решение оказалось простым: все они на время переквалифицировались в палачей, которым нужно было лишать жизни своих же сородичей и, быть может, друзей и родственников.

— Причём император, — с улыбкой рассказывал командир всадников, Айвис, — говорил так: «Ваше прощение зависит от того, сколь долго и мучительно приговорённые к смерти будут умирать». И все эти надменные засранцы…

— Кто? — прервал его Атл. — Сионы или мобасские аристократы?

— Все! — грубо рявкнул лидер. — Сионы, — через несколько секунд поправился он, — вынуждены были применять собственные навыки, чтобы максимально растянуть мучения своих жертв. Целый день пытали! Вот так зрелище было! Я после смены ходил на площадь, потолкался среди ребят…

Типичная «забава». Казнь. Что может быть интереснее?

— Так сумели ли они искупить вину? — поинтересовался я, рассматривая дороги и городские предместья. Местных почти не было видно, хотя обычно, что в самом городе, что сразу за его пределами, постоянно ошивались самые разные люди: крестьяне, решившие продать урожай или скотину, более серьёзные торговцы, бегающие с поручениями слуги, гонцы, мастеровые, чем-то занимающиеся маги (под контролем гильдий), праздно шатающиеся горожане и прочее. Ныне же разве что редкие, трусливые тени, мелькали в отдалении. Зато поблизости разместился новый имперский лагерь. Логично, что Дэсарандес не стал наполнять Мобас всеми своими солдатами. Слишком уж их было много, чтобы разместить в казармах, а если начать использовать иные помещения, то подобное создаст сложности уже для командующего состава. Проще собрать армию в одном месте.

К тому же, — подумал я, — учитывая, что город всё ещё находится на военном положении, велик риск диверсии, когда противник, идеально знающий свою территорию, по полной воспользуется этим фактором.

— Искупить? Для кого-то — да, — протянул Айвис, но тон использовал такой, что становилось понятно: мужчина не верит им и на ломанный медяк.

Ещё я узнал, что Дэсарандес изменил политику общения с местными. Как пояснили всадники, император разочаровался в их благодарности за его милость, а также в том принципе, что его войска не трогают крестьян, позволяя им жить прежней жизнью. Теперь всё закончилось.

— Так значит, у них отбирают еду, а не платят за неё? — поинтересовался я.

— Нет, — хохотнул Эрнах. — Мы забираем вообще всех!

— Всех? — не понял я. — Крестьян?

— Верно, — кивнул он. — Всё население деревень и поселений: мужчин, женщин, детей, скот, припасы. И если запасы идут нам, в качестве компенсации за то, что мобасские псы уничтожили, когда напали на лагерь, то людей собирают в толпы, которые потом планируется бросить в бой, в качестве пушечного мяса.

— Э? — удивился я. — Так они ведь просто разбегутся по полю боя! К тому же, всей этой массе надо что-то есть, чем-то сражаться и…

— Всё было предусмотрено, — уже куда серьёзнее ответил Айвис. — Никакой еды или оружия им не даётся специально. Во-первых, экономим своё, во-вторых — в качестве наказания. Едят они то, что найдут сами, воевать будут тем же. Кто не найдёт оружие — пойдёт в бой с голыми руками. Сейчас за постепенно растущей ордой приглядывают наши солдаты — не дают разбежаться. А на поле боя, — он хмыкнул, — их погонят на стены крепости или города, не оставив выбора. Или вернуться — и умереть, или пробиться вперёд, получая шанс добыть еды. А чтобы никто не подумал сдаться нашим врагам, части крестьянам наносят на тело руны, превращая их в бомбы. После пары-тройки «сдавшихся», которые взорвутся и прикончат солдат противника, никто из врагов не рискнёт брать их в плен, уничтожая издали и не давая даже подобраться ближе.

— Выходит, что ведомые чувством голода, которое быстро отобьёт все здравые мысли, крестьянская орда просто затопит вражескую армию, нападая на них, так как не останется никакого другого выбора, — осознал я.

— Хорошо проявившие себя будут вооружены и назначены командирами, — кивнул мне всадник. — Хотя если они хорошо проявят себя, то уже будут иметь достаточно трофейного оружия… В любом случае, император что-то придумает, дабы дать им побольше мотивации.

— Какая ещё будет нужна мотивация, кроме голода? — криво усмехнулся я. — Лишь бы на нас самих не напали.