Кости мотылька. Книга 4. Бесконечная война

— Ну пожалуйста! — воскликнула Лотти жалким из-за прорезавшегося акцента голосом. — Ну п-пожалуйста! Б-благословенная императрица! Вы д-должны найти какое-нибудь другое место! Вы… В-вы не… не… не в безопасности здесь! Здесь слишком м-много людей!

Но Милена знала, что Лотти не просто просит её спрятаться в другом месте. Девушка просила её взять на себя ответственность за отъезд, чтобы спасти её отношения с Карсином.

И если бы не Ольтея, находящаяся где-то в Ороз-Хоре и не дающая Мирадель с должным хладнокровием оценивать ситуацию, она бы, вероятнее всего, поступила так, как просила Лотти.

— Почему? — спросил мужской голос у них за спиной.

Обе женщины ахнули, ведь так увлеклись разговором, что не заметили прихода капитана. Лотти тут же натянула на своё голое тело одеяло, будто бы её нагота являлась чем-то, чего не видел и не трогал хоть кто-то из присутствующих.

Между тем Беза стоял у двери, как и прежде закутанный в плащ, и смотрел на Лотти с неприкрытым возмущением. Сочетание мрачности и удивления делало его похожим на призрака.

— Почему это мы не в безопасности? — вновь поинтересовался он.

Девушка тут же опустила глаза — видимо, это была привычка, оставшаяся у неё со времени бытия наложницей, предположила Милена.

Карсин подошёл ближе, яростно сверкая глазами. Половицы скрипели под его сапогами. Девушка продолжала смотреть вниз с покорной неподвижностью.

— И почему по дороге сюда ко мне вышли твои соседки, пожаловавшись, что я тебя «совсем заездил»⁈ — рявкнул он, а потом сорвал одеяло с Лотти, заставив её дёрнуться. — Почему ты не поддерживаешь своё обычное поведение, зачем создаёшь эти проблемы? Или ты забыла, что на кону? — голос его стал тихим, недоверчивым и очень злым.

— Карс! — со слезами на глазах выкрикнула Лотти, наконец подняв голову.

Удар был внезапным и достаточно сильным, чтобы хрупкая девушка покатилась по широкой кровати. Беза рывком поднял её и прижал к стене, прежде чем Милена успела обрести дар речи, не говоря уже о том, чтобы вскочить на ноги. Смуглянка вцепилась ногтями в руку, сжимавшую её горло, булькая и захлёбываясь собственными слезами и слюной. Капитан гвардии вытащил нож и поднял остриё перед её широко раскрытыми и закатившимися глазами.

— Ты будто бы изо всех сил стараешься показать, что здесь творится что-то необычное. Странное, — проскрежетал он. — Словно хочешь, чтобы всех нас нашли, раскрыли, а потом бросили в пыточные и на казнь. Если всё так, то может мне стоит отправить тебя к Хоресу прямо сейчас? — лицо сиона перекосилось в яростной гримасе. — Стоит ли мне позволить богу судить тебя такой, какая есть, вонючей, грязной и осквернённой, ибо ты обделалась прямо перед своей императрицей? Или всё-таки позволить перед этим подмыться⁈

Мирадель закружила позади него, словно во сне: «С каких пор я стала такой медлительной? — недоумевала какая-то смутная часть её души. — Когда мир стал таким быстрым?»

Милена подняла ладонь и обхватила запястье руки, которой капитан душил девушку. Беза посмотрел на неё — его глаза были дикими, яркими и затуманенными безумием, приводящим в ужас всех женщин. Капитан гвардии моргнул, и она увидела, как он остановил себя, чтобы полностью не скатиться в это смертельное безумие.

— Замолчи, Карс, — сказала Мирадель, впервые употребив уменьшительное от его имени, и встретила его изумлённый взгляд тёплой улыбкой. — Случившееся сегодня — моя вина. Твоя благословленная императрица — полнейшая дура.

Беза отпустил обнажённую девушку — которая, давясь и рыдая, упала на пол, в лужу собственных нечистот, — и сделал шаг назад.

Милена нерешительно склонилась над Лотти. Её душа застыла на гудящем пороге сострадания.

«Империя и мои близкие, — подумала она, и внутри женщины что-то свернулось в тугой комок. Нет такого безжалостного врага, как всепрощающая природа. — Ольтея… Вспомни её!»

— Я — твоя императрица, Лотти… Ты хоть понимаешь, что это значит? — Мирадель протянула руку к Карсину и одними глазами указала на его нож.

«Его ладони горячее моих», — пришло ей в голову, когда пальцы женщины сомкнулись на тёплой коже рукоятки.

Даже сквозь слёзы во взгляде смуглянки было видно что-то живое и настороженное. Какая-то тревожная живость клубилась в том, как её зрачки переходили от сверкающего лезвия к глазам Мирадель. Императрица понимала, что, несмотря на свой юный возраст, Лотти была полностью сосредоточена на выживании.

— Это значит, — сказала Милена и в её улыбке было столь же мало тепла, как и в острие ножа, — что твоя жизнь — твоя жизнь, Лотти! — принадлежит мне.

Девушка сглотнула и кивнула с тем же видом учёной покорности.

Мирадель прижала лезвие ножа к мягкому изгибу её горла.

— А твоя душа, — продолжила императрица, — принадлежит моему мужу.

Спустя час, когда ситуация наконец успешно разрешилась, они сидели в темноте, которую разгоняло лишь пламя свечи, отбрасывая беспорядочные тени сквозь охристый мрак.