Кости мотылька. Книга 4. Бесконечная война

— К сожалению, какая из трёх этих точек нужная мы так и не узнали, — капитан развёл руками. — Придётся действовать наобум, ибо даже с усилением от войск Второй, «Чёрные Полосы» не сумеют ударить по всем трём направлением сразу.

— Кстати да, неужели имперцы столь сильно закрепились там? — удивился я. — Почему армия ещё не занялась ими?

— Занимается этим прямо сейчас, — усмехнулся Гаюс, указав на себя пальцем. — История творится буквально на глазах.

— Это был не глупый вопрос, — словно в своё оправдание высказал я, — вчера войска Хельмуда Дэйчера разгромили всех оккупантов, но три эти лагеря так и не подверглись осаде и захвату? Почему?

— Крепкие позиции, — скривился Маутнер. — У Второй не так много сил, как она хочет показать, чтобы забрасывать их «мясом».

— Плюс туда отступила часть имперцев, — добавил Гаюс. — Хорошо бы действовать поэтапно, не создавая трудностей на ровном месте. Поэтому вчера Фирнадан очистили от шелухи. Сегодня доберёмся до мякоти.

Укреплённые позиции в городе-крепости… Если занять грамотную оборону или подключить магов, которые нанесут руны, то даже обычный дом можно превратить в очень опасное и практически неуязвимое место. Говорю как тот, кто сделал нечто похожее.

Сколько же будет потерь во время ожидаемого штурма? И всё ради предателя… «Доберёмся до мякоти», как высказался Гаюс. Хотя нет, не только ради предателя. Нам в любом случае пришлось бы зачищать эти позиции. Да, так и есть.

Помнится, Гильем Кауец писал, что каждому действию соответствует своё время, некая пора? когда его совершение не требует от человека никаких особых усилий и даже соответствует велению собственной души. Нет никаких гарантий, что суждения, свойственные какому-либо моменту или возрасту, сохранятся в будущем, что праведность и благочестие останутся таковыми, как ни в чём не бывало. Мы все, так или иначе, осознаём это, и в наших душах всегда присутствует своего рода гибкость, позволяющая меняться, когда того — порою мягко, а порой и беспрекословно — требуют обстоятельства. Однако же ненависть, как и любовь, неразрывно связывая с другими людьми, зачастую делает нас несклонными к компромиссам. Ненависть есть грех, но грех, противопоставленный другому греху, ибо что за душа может быть до такой степени переполнена скверной, дабы желать зла невинному? Или хуже того — герою?

Падший генерал Гектор Сайкс обязан был быть злодеем, хотя бы ради того, чтобы эти люди не могли винить в будущих потерях самих себя. И вот, банальная операция по зачистке превращается в эпос о величии, мести и справедливости.

— Мы всё равно их прикончим, не так ли? — спросила Ская. — Зачем они остались? Чего ждёт Дэсарандес?

— Вопрос, ответ на который знает только сам император, — проворчал сержант Лотар, также стоящий рядом.

— Комендант считает, что имперцы собрались держать оборону внутри города, — процедил Гаюс. — Повторить подвиг — ваш или тех некромантов.

— Некромантов? — переспросил я. — О ком речь?

— О ком не знаю, — мотнул он головой, — но эта группа магов умудрилась удерживать одно поместье на поверхности города всё время штурма. Их пытались захватить дюжину раз, но всё время вынуждены были сдавать назад.

— Неплохо! — удивлённо воскликнула Ская. — Они сейчас здесь? Будут участвовать?

— Где-то здесь, это точно, — Маутнер пожал плечами, — очевидно, что сейчас тоже чем-то заняты, но конкретику мне не сообщили.

— Кроме нас, — кивнул я на волшебницу, — другие маги будут участвовать в вылазке?

— Комендант приставил нам Ирмиса, — кивнул капитан. — Он, в форме птицы, сейчас на разведке.

Ага… мой «друг».

— Хорошо бы, чтобы оборотень увидел Сайкса, дабы мы точно знали, на что идём, — буркнул Гаюс, а потом указал в точку на карте. — Наша группа берёт на себя укрепления у садов, возле северо-западной стены. Там небольшая фруктовая роща, ныне полностью перекопанная. Ублюдки засели крепко, организовали земляные валы, частокол и ловушки. Оборона также подкреплена инсуриями. Придётся действовать осторожно, но быстро. Логвуд ожидает, что в ближайшее время Империя вновь пойдёт на штурм. К этому моменту надо зачистить все их позиции в Фирнадане, чтобы у ублюдков не было готового плацдарма.

План имелся лишь черновой. Действия во многом зависели от разведки, которую представлял друг Изена (мой друг) — Ирмис. И в отличие от Скаи, он вызывал у меня подспудные опасения. С другой стороны, я уже столь долго воюю на стороне Фирнадана и убил стольких имперцев, что попросту не верю, что меня могут объявить предателем. Даже если вскроется факт смены лица — в ближайшее время надо раздобыть зеркало и убрать шрамы! — то его скорее сочтут криво сделанной операцией. У меня идеальная репутация, насколько это возможно в такой кровавой сече. Но с другой стороны… по законам военного времени… Боюсь, что даже обычный факт подозрения уже может заставить руководство Первой или Второй направить меня на проверку, результат которой покажет весьма и весьма неоднозначные факты. Надо оно мне? Нет, не надо.

— Всё нормально? — тихо спросила Ская. — Ты такой задумчивый.