Кости волхвов

– Что ж, – пожал плечами Альберто, – есть только один способ выяснить, все ли вы нам сообщили. Настало время вытянуть из вас всю правду до последней капли. Пошли, – обратился он к Раулю, – пора приниматься за работу.

Дыхание Рейчел участилось, но легким все равно не хватало воздуха. Рауль схватил ее и вытащил из кабинета. Альберто, снимая пиджак, последовал за ними. Ему, по-видимому, действительно не терпелось приступить к «работе».

В мозгу Рейчел снова всплыло воспоминание: рука Монка отлетает и катится по палубе. Она готовила себя к худшему. Эти выродки не должны узнать правду. Никогда! Для того чтобы этого не случилось, она заплатит любую цену.

Выйдя в коридор, Рейчел заметила, что комната, в которой находился операционный стол в форме буквы X, освещена гораздо ярче, чем прежде. Кто-то включил хирургическую лампу. Перед ней маячила огромная фигура Рауля, но все же она сумела рассмотреть бутыль с внутривенной жидкостью и металлический поддон с различными хирургическими инструментами: длинными, заточенными до остроты бритвы, похожими на штопор, с зубьями и крючками. На столе была распростерта человеческая фигура.

«О господи! – пронеслось у нее в голове. – Неужели Монк?!»

– Мы можем вести этот допрос всю ночь напролет, – небрежно бросил Альберто, обгоняя их, чтобы войти в комнату первым.

Подойдя к поддону, он взял с него пару резиновых медицинских перчаток и натянул их на руки.

Рауль втащил Рейчел в эту комнату медицинских ужасов, и она наконец увидела, кто был распят на хромированном столе, прикрученный кожаными ремнями, с разбитым до крови носом.

– Кое-кто решил сунуть нос не туда, куда нужно, – плотоядно осклабившись, сказал Рауль.

Распятая жертва повернула голову к Рейчел, и их глаза встретились. В этот момент остатки воли покинули ее.

– Нет! – крикнула она, рванувшись вперед, но Рауль схватил ее за волосы и швырнул на кафельный пол.

– Ты станешь самым благодарным зрителем этого шоу, – пообещал он.

Альберто взял сверкающий в свете лампы стальной скальпель.

– Полагаю, – сказал он, – мы начнем с левого уха.

– Нет! – снова закричала Рейчел. – Я расскажу вам! Я расскажу вам все!

Альберто опустил скальпель и поднес его лезвие к голове жертвы.

– Авиньон, – навзрыд проговорила Рейчел. – Это Авиньон…

Она не чувствовала вины за то, что открыла тайну. С этого момента ей оставалось рассчитывать только на Грея. Он теперь ее единственная надежда.

Рейчел смотрела в расширенные от ужаса глаза жертвы, распятой на столе для пыток.

– Nonna… – простонала она.

Это была ее бабушка.

2 часа 22 минуты

Авиньон, Франция

Авиньон сиял огнями, шумел, пел и танцевал. В июле каждого года здесь проходил Летний театральный фестиваль – самый крупный в мире праздник музыкального, драматического и художественного искусства. Город наводнила молодежь. Юноши и девушки заполонили гостиницы, общежития и даже парки. Праздник продолжался круглые сутки, и даже надвигающаяся непогода не смущала его участников.

Вигор отвел взгляд от парочки, обжимавшейся на уединенной скамейке парка. Женщина, как могла, пыталась удовлетворить своего партнера, а ее волосы скрывали их лица наподобие ширмы. Монсиньор торопливо шагал рядом с Кэт. Чтобы поскорее добраться до Дворцовой площади, они решили пройти через парк. Папский дворец располагался на вершине скалы, возвышавшейся над рекой.

После того как они прошли дозорных, далеко внизу их взглядам открылась излучина реки. Над ее поверхностью тянулось знаменитое сооружение, упоминавшееся даже во французских детских стишках, – Авиньонский мост. Его еще называли мостом Сен-Бенезе. Построенный в конце двенадцатого века, он по сию пору оставался единственной переправой через Рону – даже при том, что через столько веков после возведения этого великолепного архитектурного шедевра от его первоначальных двадцати двух арок сохранилось только четыре.

По всей длине мост был освещен яркими огнями и переливался в ночи, словно драгоценное алмазное колье. Несколько групп людей исполняли на нем традиционные национальные танцы. С моста доносилась громкая музыка.

Вряд ли можно найти такой город, как Авиньон, где прошлое и настоящее смешиваются друг с другом, не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта.

– Откуда начнем? – спросила Кэт.

На протяжении всего полета Вигор занимался изысканиями, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Теперь, когда они шли от реки по направлению к городу, он начал делиться своими мыслями с Кэт:

– Авиньон представляет собой одно из самых древних человеческих поселений на территории Европы. Я мог бы проследить его истоки вплоть до времен неолита. Сначала здесь жили кельты, затем – римляне. Но главное, чем славится Авиньон сегодня, так это своим готическим прошлым, расцвет которого пришелся на тот век, когда здесь протекал французский период папства. Авиньон претендует на то, чтобы считаться самым крупным во всей Европе «музеем» готической архитектуры. Это поистине олицетворение готики.

– И что это нам дает? – спросила Кэт.