Кости Зверя

Утер ощутил странную дрожь от секиры. По его пальцам и прямо в сердце из оружия потекла сила. Интересно, подумал он.

Из хаоса перед ним возникли Моргред и вождь Упавшее Перо с чёрной боевой раскраской на лицах.

- К бою, брат! - воскликнул Моргред, сжимая своё копьё из сумеречного дерева.

- Ряды рассеялись, - сказал Утер. - Как нам подобраться к чудовищу?

- На крыльях! - Упавшее Перо указал в сторону лагеря, где четыре или пять огромных воронов поднимались в воздух с наездниками из племени Чёрного Ворона. С ними была белая лошадь с ангельскими крыльями, несущая воина Небесного Пони.

Утер почувствовал, как недоверчивый смех зарождается в груди.

- Давайте заманим исполина наверх! - крикнул он, указывая на вершину Холма Беруна. - Он утверждает, что там не происходило ничего важного. Мы это изменим.

Когда прибыли вороны, Упавшее Перо заменил одного из наездников, а воин Небесного Пони спрыгнул с пегаса, уступив место Утеру и Моргреду. Перекрывая шум, Утер сказал брату:

- Думаю, эта секира волшебная. Не знаю, какие на ней лежат чары, но она отзывается на присутствие зверя.

- Как отзывается?

- Кажется, она даёт мне силы. Сердце бьётся сильнее. Наверное, секира жаждет крови исполина.

- Это оружие Беруна? - спросил Моргред.

- Если верить Таркану и Пастуху, - ответил Утер.

- А может ли быть, - предположил Моргред, - что оружие считает Беруном тебя?

Раздался хор карканья, когда вороны налетели на исполина, проносясь достаточно близко, чтобы разъярить гигантского зверя, но в последний момент отворачивая. Воины на земле постоянно атаковали ноги зверя и смогли пустить ему кровь, но тело чудовища было как камень и почти не замедлило движений.

- Такая сила! - изумился Утер. - Поистине, мы сражаемся с божественной мощью!

- Достойный враг, - согласился Моргред.

- Боюсь, что он нам не по силам, - ответил Утер.

Ворон пролетел у морды чудовища, и вождь Упавшее Перо ткнул мечом, оставив кровавый след на щеке ящера. Исполин боднул огромную птицу головой, отшвырнув ворона и сбросив Упавшее Перо. Вождь рухнул в толпу воинов внизу.

Утер испустил боевой клич и натянул поводья. Пегас помчался к Холму Беруна, откуда Утер и Моргред могли наблюдать за всем полем боя сразу, включая племя Громовых Зверей, по-прежнему ожидающее в стороне. Утер выпрямился, и пегас опустился, приближаясь к Холму Беруна. Утер встретился взглядом с исполином и увидел нечто неожиданное. Глубоко в огромных глазах с жёлтыми щёлками зрачков, плавающих в лимонной оболочке, он увидел ясный разум настоящего противника. Стальная воля заполнила Утера, когда он скрестил взгляды с чудовищем, и исполин прекратил топтать людей, чтобы ответить на взгляд вождя.

Потом зверь начал неторопливо подниматься на Холм Беруна, презрев всех прочих врагов ради Утера.

- Брат, - сказал Утер Моргреду, - ты должен меня оставить.

- О чём ты? - спросил Моргред.

- Этот бой только для меня.

С такими словами он спрыгнул с пегаса на гребень холма и удивился сам, приземлившись с лёгкостью горной кошки. Здесь на вершине звуки толпы внизу как будто исчезали, и Утер слышал только песню ветра, приближавшиеся шаги исполина и оглушительный стук своего сердца.

Он знал, что сейчас — то самое мгновение. Испытание от Темпуса. Может быть, Берун, «Бей из Рунлаты», пережил то же самое с этой секирой в руках, сражаясь с демоном. Какая-то часть Утера задумалась, стоит ли племя Громового Зверя этой борьбы, но он подавил эту мысль, ведь Громовые Звери воплощали собой все неизвестные и непокорённые племена. Судьба Утера — объединить их все, и каждое племя было одинаково важным.

Секира стучалась в его разум. Нечто спящее внутри оружия пробудилось в руках Утера; они дополняли друг друга. Теперь Утер знал, как погиб Берун, одолев того демона ценой собственной жизни. Интересное знание возникло у него в голове — Берун сражался не за славу, хотя получил её сполна. Он сражался за свой народ. Он спас их от демона и отдал за это жизнь.

Утер не боялся смерти. Единственное, чего он боялся — подвести своих людей. Если он погибнет вместе с врагом, как Берун, это будет самым подходящим концом для Утера Гардольфссона.

Или для Утгара.

На мгновение  прикрыв глаза в быстрой молитве Темпусу, Утер бросился вперёд. Подавив все сомнения, он замахнулся секирой на толстые ноги чудовища. Его личность растворилась, ярость поглотила воина, и мир превратился во вспышку стали, крови и чешуи. Ему уже приходилось погружаться в такое кровавое бешенство, используя обычаи дикарей и дополнив их приёмами берсерков Руатима, но сейчас всё было иначе. Пьяный от ярости, он превратился в смертоносную, молниеносную машину разрушения, такую же нечеловеческую, как и зверь, с которым он сражался. Инстинкты поглотили его, пробудив самые вспыльчивые черты его предков, и Утер стал идеальным союзом крови островитян и северного духа.