Кости

— Забавно было поболтать с тобой, тупица, но давай просто сделаем это, — сказала Симона. Хак не ответил. Она снова посмотрела в сторону океана. — Теперь ты еще и онемел, дебил?

Молчание.

— Скажи что-нибудь, пусть болтает дальше, — прошептал Фокс. На его челюсти играли желваки, все его безразличие куда-то подевалось, и я понял, как он выглядел, когда работал в отделе убийств.

Симона подошла ближе к Хаку — на расстоянии вытянутой руки. Изображение с камеры не дрогнуло — значит, Хак стоял неподвижно.

Он не сдвинулся с места с того мгновения, как пришел на указанное ему место на пляже.

— Вот так, — произнес Трэвис.

— Как?

— Ты заплатишь мне — и будешь свободна от греха.

— От греха? — переспросила Симона. — Что это за хрень?

— Шестая заповедь.

— Что за… а, да хватит этого бла-бла-бла.

— Все ради денег, — обронил Хак, и в голосе его звучало сочувствие.

— Нет ничего слаще.

— Не только это, — продолжил Трэвис. — Ты завидовала Келвину. Всегда завидовала.

— Завидовала, — повторила она, словно это слово было ей незнакомо.

— У него был талант. У тебя были проблемы.

Симона смотрела прямо в камеру, ее грудь тяжело вздымалась. Она улыбнулась.

— Ты знаешь, в чем моя проблема, Трэвис? В том, что я торчу здесь и разговариваю с тобой, дебил, хотя могу просто отдать тебе бабло, чтобы ты мог обколоться или обнюхаться. Так что хватит разговоров — ты всегда любил поговорить.

— Ты была добра ко мне, чтобы управлять мной.

— Добра?

— Притворялась.

— Милый, ты такой управляемый…

— Чтобы ты могла прибраться в доме.

— Веник, тряпка, полироль, — пропела она.

— Твой отец давал тебе все, чего ты просила, Симона. Ты могла получить все, не убивая ее.

— Правда? — съязвила она. — Все мне и ничего ей? Ты действительно идиот.

— Достаточно ходить вокруг да около, Симона.

Она сунула ему пакет.

— Бери и захлопни пасть.

Ее изображение сделалось меньше — Хак попятился примерно на фут.

— Бери.

Майло подался вперед. Мо Рид бормотал:

— Давай, давай, давай…

— И все потому, что ты хотела золота для себя, Симона, — произнес Хак.

Она фыркнула:

— Я и получила золото. Неудачник.

— Мальчик, Симона. Ты обнимала его, целовала, играла с его волосами. Ты обнимала Надин. А теперь они чурки?

— Они всегда были чурками…

— Ты целовала их.

Симона расхохоталась.

— Как там говорили мафиози в «Крестном отце»? Сначала ты получишь поцелуй, а потом — пулю.

— Легко ли это было, Симона? Смотрела ли ты им в глаза — смотрела ли ты в глаза Келвину?

Смех Симоны стал громче.

— А что в этом такого? Все умирают одинаково.

— Продолжай говорить, — шептал Майло.

— Ты смотрела им в глаза, — утвердительно произнес Хак.

— Глаза меняются, — отозвалась Симона, и изобразила это сама — взгляд ее стал расплывчатым, туманным. — Это все равно что смотреть, как гаснет свет. Ни с чем не сравнимо. — Она снова выгнула спину. — Я видела, как гаснет свет в ее глазах, и кончила при этом.

Майло взмахнул сжатым кулаком.

— Попалась.

Симона уронила пакет на песок.

— Вот то, что ты хотел. Удачи тебе в смерти.

Камера не дрогнула.

— Ты считаешь, что я тебя разыгрываю, неудачник? Подойди и посмотри.

— Что ты с ними сделала, Симона?

— Съела, — ответила она. — С бобовой подливкой и «Кьянти»… а что я могла с ними сделать? Если б я даже засунула им в задницы динамит и взорвала — кому какое дело? Бери это и уползай прочь, червяк.

Она наклонилась над пакетом, запустила туда руку, достала перевязанную пачку банкнот и швырнула в Хака. Он не стронулся с места. Деньги упали на песок. Симона посмотрела на них.

— Что?

— Всё в порядке, — ответил Трэвис. — Оставь их и уходи.

Симона пристально смотрела на него.

— Оставь их и уходи, — повторил Хак. — Живи той жизнью, которую, как ты считаешь, ты заслужила.

— Что это — проклятье, какое-то колдовство? — съязвила Симона. — Да любое твое проклятье — это благословение.

Она повернулась, чтобы уйти. Остановилась, развернулась. Снова сунула руку в пакет и достала что-то, что не было деньгами. Длинное и тонкое. Она вскинула это перед собой.

— О черт! — выдохнул Фокс, когда Симона кинулась на Хака.

Камера поймала ее взгляд, пылающий и ледяной одновременно. Бесстрастное выражение ее лица, когда она нанесла удар ножом.

Руки Хака попали в поле зрения камеры, когда он попытался перехватить оружие.

Симона рванулась, вырвалась, зарычала. Брызнула кровь.

Хак не издал ни звука, в то время как она наносила ему удар за ударом.

Майло кинулся к лестнице, ведущей на пляж, Рид бежал за ним по пятам, потом обогнал его.

Фокс неотрывно смотрел на экран. Выбегая следом за Майло и Ридом, я увидел выражение его лица. Сейчас при взгляде на Аарона никто не назвал бы его элегантным и уверенным в себе.

Из динамиков ноутбука доносился повторяющийся звук — влажные тупые удары, и этот звук преследовал меня, даже тогда, когда я выскочил на пляж и оказался далеко за пределами слышимости того, что происходило в доме.

Глава 42

Когда мы добрались до места, где Симона Вандер напала на Трэвиса Хака, он сидел на песке, скрестив ноги, словно йог, и со спокойным выражением лица смотрел, как кровь струится из его ладоней, рук и груди.