Костяная колдунья

Проследовав мимо полок в центре зала, я зашла за полог, в уголок для гадания. И тут же вообразила старинные амбарные двери, закрывающие его и разделяющие все пространство. Свет струился сквозь прозрачные шторы и падал на большой круглый стол из черного дерева, стоящий посреди комнаты. Его я точно никуда не дену: этот стол занимал почетное место в нашей семейной лавке с незапамятных времен. Про себя я отметила, что в этой зоне не хватает нескольких ярких кресел, и еще надо бы подобрать сюда текстурные обои. Мне хотелось сменить темно-фиолетовые и черные тона и царящую тут зловещую атмосферу на более уютную. Пора было перенести всю эту эзотерическую ерунду в двадцать первый век!

Деревянные ступени скрипели под ногами, пока я поднималась по лестнице, ведущей в квартиру над лавкой.

Вдруг до меня донесся знакомый звон колокольчиков над входной дверью. Резко развернувшись, я понеслась обратно вниз.

«Вот черт! Видимо, я забыла запереть двери».

– Извините, мы закрыты, – спеша остановить вошедшего, выпалила я, прорвавшись сквозь шафрановый полог. – Мы откроемся через пару месяцев… – продолжила я и тут, выйдя из-за поворота от полок с зельями к входной двери, врезалась в огромную твердую грудь.

Я непроизвольно вскрикнула и чуть не упала, отскочив от живой горы мышц. Чьи-то сильные руки ухватили меня за плечи, не дав плюхнуться на линолеум. Я уперлась руками в мужскую грудь, чтобы удержаться, и подняла глаза. Выше, еще выше… пока, наконец, взгляд не остановился на самом красивом лице, которое я когда-либо видела.

Да я же пощупала старшего брата Джо Джонаса! Только еще более сексуального, мускулистого и мужественного. Сияющая смуглая кожа, волосы насыщенного цвета свежемолотого кофе и щетина, которую так и хотелось слизнуть с идеальной линии его подбородка. Яркие зеленые-как-мох глаза смотрели на меня; я оказалась так близко, что могла разглядеть тонкую золотистую кайму вокруг его радужки. У него был шрам, который начинался сантиметрах в пяти над левой бровью и пересекал все лицо, обрываясь прямо под щекой. Но даже такая броская отметина не портила общего великолепия. И, раз уж на то пошло, благодаря этому шраму он чем-то напоминал дикаря – что, как по мне, делало его совершенно неотразимым для любой настоящей женщины.

Я колебалась слишком долго, чтобы вовремя сообразить, что пялюсь на него. Похоже, следует что-то сказать. Может, извиниться за то, что я, как шарик в пинболе, отскочила от его твердого, как скала, тела? Но нет, с губ не сорвалось ни словечка: вместо этого я просто продолжала на него пялиться. В какой-то момент – точно не помню, когда именно, – я принялась гладить его грудь. Он был в рубашке на пуговицах, настолько мягкой, что мне стало интересно, не слишком ли она роскошная для хлопковой… Как вдруг до меня дошло, что я делаю. Я отдернула руку и отошла на шаг от самой прекрасной из моих фантазий во плоти. Я отступила; его уверенная хватка ослабла, как только мы отдалились друг от друга. Та часть меня, которую я обычно называю своим внутренним демоном, страстно желала, чтобы он не отпускал меня. И та же самая часть меня уже воображала, как он прижмет меня к стене и покажет, на что способен… Именно поэтому я запихнула ее в дальний уголок своего неуравновешенного сознания и предпочла ей более рациональную и социально приемлемую часть себя, на которую можно положиться при общении с тем, кого видишь впервые в жизни.

– Привет! Эм-м… Очень жаль, но мы закрыты. Видимо, я забыла запереть дверь, когда пришла на инвентаризацию. Мы снова откроемся примерно через месяц, плюс-минус; может быть, через два. Я очень-очень надеюсь, что вы вернетесь за тем, что искали. Мы устроим грандиозное открытие со всякими прикольными штуками… и купонами…

Наконец поток слов иссяк, и я затихла.

«Купоны?!» Больше всего я хотела забиться в угол и сидеть там, раскачиваясь взад-вперед, пока не забуду о своем унижении. Мне показалось или я только что произнесла двойное «очень-очень»? Что ж, это я попробую пережить глубокой ночью, когда в очередной раз буду ворошить прошлое со всеми своими дурацкими и неловкими поступками в тщетных попытках заснуть.

Он улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами. Я была вынуждена сделать еще шаг назад, рассчитывая, что это поможет мне не перевозбудиться вконец из-за того, кто это и чего он хочет.

– Вы Руби? – спросил он, и в зеленых глазах промелькнули замешательство и интерес. – Я Роган Кендрик. Мы с вами разговаривали по телефону на этой неделе.

– О, – снова завелась я, не успев притормозить, и откашлялась, пытаясь угомонить свои гормоны. – Не совсем, – начала я снова, но более мрачно. – Я ее внучка Леннокс. С прискорбием сообщаю, что Руби скончалась… вообще-то, вчера.

Мои слова прозвучали несколько неуклюже. И тут же шлейф печали окутал меня, словно персональное дождевое облако.