Костяная ведьма

После этого ведьма – в одно время это бывала Роуз, в другое – Лилак – чертила в воздухе руны Сердца до тех пор, пока каждый пустой кулон не наполнялся яркими красно-розовыми оттенками. Согласно традициям Одалии, мои родители носили сердца друг друга: папино горело красным, точно негасимое пламя в кузнице, а мамино, подобно домашнему очагу, светилось теплым коралловым цветом. У большинства моих братьев и сестер цвета различались, и лишь сердца Роуз и Лилак из-за ведьмовских способностей были окрашены в пурпурный. Мне тогда было всего двенадцать лет, и в силу столь юного возраста я не понимала всей важности своего сердца. А ведь носить сердце – это большая ответственность. Однако маленькие дети и без того считались бессердечными созданиями – так, по крайней мере, говорила миссис Друри, которая жила в трех домах от нас и считалась местной сплетницей. Тем не менее я все равно не верила, что взрослые так уж сильно заботятся о своих сердцах, потому как моя старшая семнадцатилетняя сестрица Дейзи[7], самая красивая из всех Пехлеви, вечно теряла свое. То подарит его Демиану Терру, то отдаст Сэму Фаллоу, то вручит Хиту Слодбаррону. А Роуз и Лилак вынуждены были накладывать новые руны Сердца, всякий раз как заканчивались ее романы. Но Дейзи совершенно не волновалась по этому поводу, потому что все подаренные ею сердца со временем тускнели, и ей приходилось просить новое.

«Никогда добровольно не отдавай свое сердце, тем более так часто, – предупреждали сестру Роуз и Лилак. – Иначе неподходящие люди смогут наложить на него заклятье и получить над тобой власть».

Вот уж не знаю, зачем кому-то захватывать власть над Дейзи, ее же не заставишь работать. А Демиан, Сэм и Хит – явно неподходящие люди для моей сестры – не распознают магию, даже если она заедет им по голове.

Однажды я спросила у Роуз, почему сердце Дейзи никогда не выдерживает ее романов, в отличие от кулонов родителей, которые ни разу не приходилось менять. «Сердце возможно сохранить, лишь приложив к этому усилия», – ответила она. К Дейзи сестра относилась с большим снисхождением, чем Лилак. «Но она не может совладать с собой, – добавила Роуз. – Порой нельзя решить, кого и как долго любить».

Судя по тому, как зовут моих сестер, тебя, наверное, удивляет мое столь необычное имя. Наша мама всегда слишком многого ждала от своих детей, в особенности от дочерей. Утонченным добропорядочным девушкам подобает носить такие же утонченные и добропорядочные имена. Поэтому моих сестер назвали Роуз, Лилак, Мэриголд[8] и Дейзи. А к моему рождению мама забросила цветы. Я выросла под звуки ссор, любви и бегающих ног, но, несмотря на всю свою любовь к странным книгам, была совершенно обычной.

А что же Фокс[9]? Он стал трагедией для нашей семьи. Его сильное и надежное сердце сияло умброй[10], а, наполняясь тем самым правильным светом, отливало бронзой. Для меня он был вторым отцом и моим одним из ранних детских воспоминаний. Как настоящий старший брат, он присматривал за мной, а воспитанием остальных детей занималась мама. Когда мне исполнилось десять лет, он ушел в армию, и я два года читала родителям его письма. Он писал про то, как кучка невоспитанных дворян, провозгласившая трон своим, поднимала золотые и серебряные знамена, а король Теламейн отправлял солдат вроде него – вооруженных, готовых к войне, – свергнуть этих наглецов с их высоких пьедесталов.

Но однажды Фокс стал писать какие-то странные и ужасные вещи. Повсюду, подобно заполонившим границы королевства вьюнкам, поползли слухи, которые постепенно полнились домыслами и страхами. И рассказывали они про дэвов – страшных чудовищ, уродливых существ с чешуйчатыми скользкими телами, желтыми клыками, рогами и шипами. Мне уже была известна легенда о последнем на свете проклятии Лжеправителя – дэвах, которыми управляли Безликие. И порой это проклятие повторялось: дэв поднимался из мертвых, чтобы разрушить все на своем пути. Время от времени Фокса отправляли патрулировать границы Одалии, где он своими глазами видел одного такого монстра. Обычно в подобных случаях командующий приказывал отступать, потому как убивать чудовищ были обязаны Искатели смерти. Тогда эти элитные бойцы, владеющие магией, очень впечатлили Фокса.

А вскоре нам пришло письмо от генерала Лоуда: Фокс убит «неизвестным существом» – так военные называли дэвов, пояснил папа. Далее прислали простой сосновый гроб по цене его трехмесячной зарплаты и единственную записку, отражавшую равнодушие и сожаление одновременно.

Мама с сестрами плакали так, что могли своим горем затопить весь Найтскросс. А отец с братьями три дня и три ночи не спали, сохраняя молчание с невозмутимыми лицами и влажными глазами. Мне тогда было всего двенадцать лет, и я не видела в неподвижном теле брата своего доброго милого Фокса. Не узнавала его в бледном мрачном лице. Ведь это мой брат, который растил меня, кормил и носил на плечах. И теперь мне было невыносимо больно видеть его таким.