Костяной

Вечер изначально был плохой, она почти сразу порезалась об лопату, когда проверяла, надежно ли вбит гвоздь. Как и любое другое лезвие в этом лесу, кромка стремилась причинить ущерб. Она не уронила ни капли крови, рана была пустячная, и Лес, едва подсвеченный поднимавшейся за левым плечом луной, никого не послал за ней, а с тех пор прошло несколько часов, царапина затянулась.

Но все равно все было не так.

Ей не нравился рисунок корней, не нравились штрихи на коре, да и тропинка стала тревожно узкой. Лучше бы ее вообще не было. А так кто знает, куда она ведет. Долли вот не знала, она вообще в этой части Леса бывала нечасто. И каждый раз замечала, что здесь как-то давяще тихо. Деревья – выше. И верхушки их теряются в каком-то пару – не туман вроде и не дымка, а так, зыбь.

Впереди был просвет, и Долли кинулась туда: уж не Просека ли?

Нет, поняла она, подходя ближе. Не Просека. Просто поляна, окруженная деревьями с облезлой, безжизненно-бледной корой.

Она хотела пересечь ее напрямик, но посмотрела под ноги. Поляну окружало широкое и редкое кольцо грибов, старых, с трещинами на шляпках, с завернутыми краями, которые обнажали пластины, начавшие слипаться в черное месиво.

Круг охватывал всю поляну. Что-то он, наверное, значил. Проверять Долли точно не намеревалась. Впрочем, может, на поляне лежал какой-нибудь хлам, была и лопата, чтобы попробовать, но вот только, если смотреть не на поляну, а в сторону, казалось, что на ней кто-то сидит. Это были просто тень и свет, просто рельеф, черная лесная подстилка и светлая кора. Если глядеть прямо.

А боковым зрением была видна неподвижная фигура, закутанная в ткань, сидящая в листве. Или что-то очень похожее. Темный смутный силуэт, дрожащий и почти неуловимый.

Может, и не было там ничего. Но боковому зрению следовало все-таки доверять.

Она обогнула поляну и ушла от этого жутковатого места, где, наверное, ничего и не было, но…

Все, что сказано до «но», не имело значения.

«Просека, где же Просека?» – думала она, шагая. Была уже глубокая ночь, между Долли и опушкой лежали часы темноты и тишины, а она никак не могла добраться туда, куда шла.

Сама тишина становилась невыносимой. Хотелось крикнуть, и было страшно, что кто-то отзовется. Впрочем, а если они и правда потерялись где-то в этих местах, а не заблудились на Просеке?

– Э-э-эй!..

Эха не было, утонуло, словно Долли находилась не в Лесу, а посреди заваленной тряпками кладовой. Она поежилась. Дальше простиралась низина, и корни больших старых деревьев скрывались в тумане. Вдали он клубился, смазывал контуры. А ведь я бывала и дальше, вдруг подумала Долли. Дальше к западу, только не в этой части леса.

В эту она бы никогда не пошла по своей воле.

Нервничая, Долли снова поспешила вперед. Никто не ответил на ее крик. К добру или к худу, но Лес молчал. Хотя, впрочем, какое тут добро. Долли невесело усмехнулась. У нее уже устали ноги.

Она шла, понурив голову, уже не глядя вперед, и думала, что ей смертельно надоела эта ночь.

Редкие листья падали под ноги, луна выглядывала в просветы облаков и снова скрывалась, как недобрый глаз в замочной скважине.

Долли шагала, слушая скрип собственных сапог.

Спустя минуту она осознала, что вообще не представляет, где находится.

Вроде как потерялась, подумала Долли. Заблудилась.

Это чувство было тяжелым, муторным, как и весь здешний лес. Как и весь Лес вообще, конечно. Но тут ей совсем не нравилось. Низкое серое небо висело над голыми кронами, вершины деревьев втыкались в брюхи облаков, терялись там, как нож в рыбьих внутренностях. Затхлый запах не разгонял даже слабый ветер – он приносил такой же затхлый запах, будто каким-то странным образом дул из тесного, закрытого опустошенного помещения.

Ее окружал кустарник, не колючий, но цепкий, заросший каким-то сором, заплетенный тысячей паутин, в которых даже пауки давно умерли. Что-то заброшенное было в этом месте. Не безлюдное, а именно заброшенное – словно здесь давным-давно было нечто человеческое, да кончилось.

Прикрыв глаза рукой, Долли боком сунулась сквозь кусты. Не моргать она уже и не старалась – все равно заблудилась.

Лопата, которую она все-таки не бросила, хотя с десяток раз собиралась, больно ударила по голени, вывернулась из руки, и Долли, споткнувшись, сдержанно выругалась.

Не стоило этого делать.

Выпрямившись, она увидела кости. Множество костей, скелеты, навалившиеся друг на друга, древние, бесцветные, в ржавых оковах лат, не спасших жизнь своим владельцам. Ребра, черепа, кости рук. Позвонки. Хрупкие фаланги утопали в черных листьях; клинки так и не покинули истлевших ножен. Здесь не было боя, поняла Долли. Была просто гибель.

Те, сошедшиеся в Бойне, много кого вели за собой. Поля битвы не покинул никто. Ни один человек. Ни одна нелюдь. Все осталось здесь, заросло Лесом.

В таком месте надо было молчать, чтобы только не потревожить. Кто знает, что здесь произошло, какое заклятие убило их и легко ли они поднимутся, если Долли что-то сделает не так?

Она тихо наклонилась, чтобы поднять лопату, и допустила ошибку: приглядывая за костями, не уследила за рукой.