Костяной ключ (ЛП)

Поднявшись по деревянным ступеням, натужно скрипящим под непосильным весом, все сгрудились около двери. Анжела сняла цилиндр. Вообще-то, ее повседневную одежду составляли неизменные футболка и шорты, но на работу она носила здоровенный черный цилиндр, пышную черную юбку, черные колготки, белую рубашку с черным жилетом и тяжелые ботинки. Плюс многочисленные черные браслеты, много-много подводки для глаз и черная помада. Анжела не хотела выряжаться под гота, но шеф настоял, и оказалось, что туристам нравится, когда их экскурсовод выглядит, как фанатка Мерилина Менсона. Пригнувшись, чтобы не задеть потолок, девушка ступила в комнатку, которая подошла бы только совсем маленькому ребенку.

— Вот здесь живет Рэймонд. Кукла Рэймонд, — она обвела жестом почти игрушечную мебель — диван в центре, на котором бы турист в толстовке в жизни не уместил свой обширный зад; стол, похожий на блюдечко на четырех ножках (а на столе смахивающий на лампочку из гирлянды светильник, от мерцания которого комната выглядела только более зловещей); кресло-качалка на трехлетнего ребенка и мягкое кресло.

А в кресле сидел Рэймонд.

Толстяк смахнул пот с широкого лба и проговорил:

— Большего уродца в жизни не видал. Господи, Марсия, ты видела что-нибудь кошмарнее?

Почти такая же толстая женщина степенно кивнула. Вид у нее был, будто она привыкла просто стоять тихо и не отсвечивать. Мать Анжелы выглядела так же: жизнь с мужем научила ее. Теперь отец Анжелы делил психушку со стариком Липински…

Однако женщина не покривила душой: Рэймонд был на редкость уродлив. В своей полосатой рубашке он скорее походил на мартышку, чем на ребенка. У него были круглая голова, толстое лицо и слишком большая челюсть.

— Рэймонда подарили жившему здесь мальчику в 1904 году. Он стал любимой игрушкой, но приносил своему маленькому владельцу большие неприятности. Мальчик всегда был послушным ребенком, однако, получив Рэймонда, стал ужасным проказником, — она помолчала, зная ценность драматических пауз. — По крайней мере все так думали. Потому что мальчик буквально в слезах утверждал, что это Рэймонд разбил дорогую вазу, Рэймонд накормил собак испорченным мясом, Рэймонд во время дождя нанес в дом грязи, а на Рождество поджег елку.

Последний пункт Анжела добавляла только в определенное время года. В оригинальной истории ничего не говорилось про елку, но девушка читала, что когда-то люди украшали елку настоящими свечками, так что устроить пожар было легко. С этим вполне бы справился ребенок или (хе-хе) ожившая кукла.

Прыщавый подросток в футболке с «Ван Хален» [13]перебил:

— И люди верили? Это же ребенок!

— Может, ребенок, — она выдержала еще одну драматическую паузу. — А может, и нет.

Анжела снова нахлобучила цилиндр и под аккомпанемент отчаянного скрипа повела группу обратно. Она как-то спросила шефа, почему бы не заменить старую лестницу, но тот сказал, что скрипящие ступеньки в населенном духами доме — именно то, что надо.

Джонатан, как обычно, еще не подъехал, чтобы открыть сувенирный магазин, поэтому Анжела заперла дом и понадеялась, что Джонатан соизволит явиться к концу экскурсии. Она терпеть не могла после тура еще и продавцом выступать.

Чуть больше часа она таскала туристов по улицам, показывая еще шесть домов и рассказывая связанные с ними ужастики. Перед каждым домом толстяк ныл, что они слишком много ходят и стоят, и не пора ли сделать перерыв. Перед каждым домом две пожилые женщины, вроде, сестры, ловили каждое ее слово, ахали на всех нужных местах и приговаривали, как всё поразительно. А потом на сцену выходил прыщавый паренек и давал логичное и научное (может, даже правильное, но Анжелу это не особо волновало) объяснение каждому случаю, вызывая неприязненные взгляды старушек. Когда очередь дошла до истории о капитане Нейлоре, девушке хотелось всех поубивать: глупое обожание престарелых сестричек воспринималось ненамного лучше высказываний Прыщавого, решившего поиграть в Дану Скалли [14], и все это было цветочками по сравнению с толстяком.

— Дом этот купил капитан Терренс Нейлор, промышлявший грабежом тонущих судов. В девятнадцатом веке это занятие было одно из самых прибыльных в Ки-Уэсте. Корабли часто разбивались о рифы, и тогда люди выходили и спасали утопающих и имущество. Многие дома на острове построены на деньги таких вот капитанов.

— Ужасно, — пропыхтел толстяк. — Наживаться на чужом горе!

Анжела сжала зубы. С этим она тоже сталкивалась регулярно: с неприятием способов, которыми представители экзотической профессии зарабатывали на жизнь.

— Такая была работа. Необычная и хорошо налаженная. Они наживались на чужом горе не больше, чем теперешние пожарники. Если бы не они, в море погибло бы гораздо больше народу.

Кажется, толстяк не проникся, так что Анжела не обратила на него внимания и начала рассказывать, как капитан Нейлор вернулся призраком после своей смерти в 1872 году и как до сих пор постояльцы гостиницы «Нейлор Хаус» по ночам могут услышать его голос.