Костяной склеп

— Разумеется. Но я не замечал за ней привычки лизать кисти, мистер Чепмен. — Он уже открыто злился на Майка.

— Ага, так же, как и Наполеон, разумеется, не жевал обоев.

— То есть? — переспросил сбитый с толку Беллинджер.

— В волосах Наполеона был найден мышьяк. В очень больших количествах. Высказывались предположения о том, что сторожа его попросту прикончили. Согласно самой безумной из гипотез его отравили, примешав яд к краскам, которыми были расписаны обои в комнате, где он жил во время изгнания на острове Святой Елены. А именно арсенит меди.

— Вероятно, это была зелень Шееле,[53] — уточнил Беллинджер. — Великолепная краска. Она есть и у нас. Однако мы ее используем крайне редко, поскольку ее изобрели гораздо позже той эпохи, которой занимаемся мы, и для наших экспонатов ее нельзя считать аутентичной.

— Именно потому нам так важно выяснить, где и с кем работала Грутен, — я решила закруглить нашу затянувшуюся беседу. Познания Майка о жизни корсиканского генерала были много больше, чем Пэта Маккинни в области юриспруденции, и если его сейчас не увести с его любимой темы, мы тут могли засидеться и до полуночи. — Полагаю, вы в курсе того, случались ли в музее пропажи этой краски?

— Этого я точно не знаю. Сотрудники заказывают все необходимое для работы непосредственно в Метрополитен. Спросите Пьера Тибодо. Спросите Эрика Поста. Спросите других медиевистов.

Его коллеги из основного отделения музея были следующими в списке тех, кого мы собирались допросить.

— Почему Тибодо? И почему Поста? — удивилась я.

— Уверен, что в кабинете директора находятся счета на покупку всех заказанных товаров. А пунктуальная мисс Дрекслер наверняка этот пункт держала под неусыпным контролем. В красках, лаках и растворителях содержится немало токсичных соединений. И мы, кстати, не единственные, кто занимается реставрацией старых предметов искусства, мисс Купер. В отделе европейской живописи Поста ведутся гораздо более серьезные, чем у меня, реставрационные работы.

Мне показалось, что Беллинджер пытается не столько перевести наше внимание на своих коллег, сколько показать нам тщетность наших поисков в заведении, где яды, оказывается, помогают реставрировать бесценные экспонаты, ради которых в музей приходит публика.

— Мы можем взять с собой копию личного дела мисс Грутен? — спросила я.

— Я уже подготовил ее для вас.

Открыв папку с конца, я прежде всего увидела заявление об уходе. Оно было датировано 24 декабря прошлого года. Текст был набран на компьютере, а на месте подписи стояла большая буква «К», выведенная почти с каллиграфической четкостью.

— Это ее обычная подпись? Катрина не писала свое имя полностью?

Беллинджер взял у меня из рук документ.

— Да, у нее была простая и четкая подпись, вроде бы такая. Правда, Катрина обычно ставила оба инициала, и буква «Г», на мой взгляд, выглядела несколько готически. — Он прикрыл глаза, словно старался представить ее подпись. — Определенно, эту «Г» было бы гораздо труднее подделать, если это заявление писала не она.

Не я навела Беллинджера на мысль, что документ подписан не рукой Грутен.

— Почему вы решили, что это не ее подпись?

— Я… хм… даже не знаю. Она когда умерла? Я имею в виду, что после двадцатого Катрина на работу больше не приходила, если я не ошибаюсь. Может, ее уже не было в живых, и убийца написал это, чтобы я не беспокоился из-за ее отсутствия.

— А вас это обеспокоило?

— В то время меня не было в городе, на праздники мы гостили у родственников жены. И я до самого января, пока не вернулся в музей, не знал об увольнении Катрины. Ее уже не было, и я подумал, что она вернулась на родину. Мне оставалось лишь ждать, что она сообщит свой новый адрес, как только обоснуется дома.

— Когда Грутен работала у вас, у нее был свой компьютер? — поинтересовался Майк.

— Да, конечно, — кивнул Беллинджер.

— И собственный адрес электронной почты? — Я начинала догадываться, к чему Майк клонит.

— Насколько мне известно, единственный адрес Катрины был именно здесь. В ее деле вы найдете пару писем, которые пришли после того, как она переехала в Южное полушарие. — Он сам поправил себя: — После того, как уволилась. Потом где-то в середине этого года у нас поменялась вся компьютерная система, мы приобрели новую технику и программное обеспечение. Я поручил главе нашего отдела информационных систем войти в компьютер Катрины и проверить, не поступило ли на ее адрес чего-нибудь касающегося предстоящей выставки.

— Что-нибудь нашли?

— На самом деле ничего важного. Несколько ответов от разных зарубежных музеев на наши запросы. Дело в том, что достаточно много наших экспонатов передано во временное пользование другим музеям, и Катрина хотела просмотреть фотографии, чтобы отобрать среди них те, что могли пригодиться для выставки. Я переслал эти ответы членам организационного комитета — Гейлорду, Фридрих, Посту и другим.

— Личных посланий не было?

— Все должно быть в досье, которое вы держите в руках. Несколько поздравлений с Рождеством и Новым годом от ее знакомых, живущих как здесь, так и за рубежом.